зверь застывает в том возрасте, когда его напоили молоком Белой горы, –сказал Онгон. — Ему сейчас всего одна или две луны от роду. Выросло одно тело, а не душа.

Я опустил руку на широкий лоб зверя. Мавик нервничал, ему не нравился этот разговор.

— Он как ребёнок, — пояснил я. — Но далеко не глупый. Молоко лишило его речи, но не возможности нас понять. Думаю, все домашние волки сохранили какую-то часть разума — кто-то больше, а кто-то меньше. Возможно, это зависит от возраста, в котором их отняли от матери.

— И всё это сделала Белая гора? — потрясённо спросил Чиен. Его мир только что изменился до неузнаваемости. — Но зачем?

Сурлан кивнул мне: говори, мол. Дальше начинались настоящие сложности.

— Белая гора — это сама суть нашего мира, — начал я. — Люди живут и умирают, любят, совершают поступки, а суть накапливается. И наконец осознаёт себя. Наверное, она что-то вроде богини, которая родилась из наших же помыслов и великих деяний. И вот теперь она покровительствует нам, даёт полезные предметы, посылает сны-предназначения, помогаюшие понять себя. Но Белая гора рассердилась на людей волков. Отняла у них часть сути, своего покровительства, своей милости. Постепенно люди-волки становятся всё более дикими. Рано или поздно…

Мавик заскулил так жалобно, что я замолчал.

— Ты не виноват, — погладил я его. И сказал, как сказал бы ребёнку. — Ты молодец, хороший волк.

— А если Гора сделает это с нами? — спросил Чиен. — Мы тоже нарушили запреты Белой горы. Пролили кровь у её подножия. Что если она?..

Рыкнул дракон, и фехтовальщик обернулся к вражескому войску. Оглядел уже довольно стройные ряды противника, покачал головой:

— Похоже, они оправились от стычки. Как бы не началось опять.

— Начнётся, — сказал я убеждённо. — И теперь уже начнём мы. Надо пробиваться к перевалу, иного пути нет.

— А ты говорил с ними? — спросил Чиен, покосившись на Мавика. — С теми, кто ещё умеет оборачиваться? Нам бы не помешала их помощь.

— И Ойгон говорил, — кивнул я. — Но я не очень понимаю, чего они хотят и зачем ввязались в драку. Может, на драконов охотились? Драконятину они любят до озверения.

— А много их? — Чиен мыслил практически.

Уже начал, наверное, прикидывать, что дикие волки не станут раздумывать, можно ли нападать на людей. Они нападут. И мало никому не покажется.

— Что люди-волки сказали тебе, Ойгон? — спросил я у брата. — Будут ли они сражаться на нашей стороне?

Брат нахмурился:

— Не думаю, что мы их поняли хорошо. Нас они точно не тронут. Сказали, что вины за волчат на нас больше нет. Они хотят говорить с Белой горой.

Чиен задумчиво покивал.

— Смотрите! — Нишай протянул руку в сторону вражеского войска. — Слуги императора разворачивают большой шатёр! Они хотят переговоров!

Найманы действительно ставили жерди и разматывали здоровенный кусок тяжёлой ткани.

Один из вельмож вышел вперёд и встал перед строем найманов.

— Эй, Нишай! — заорал он. — Император приказывает тебе и твоему демону явиться в шатёр! Он снизойдёт до разговора с стобой!

Вельможа был одет в красный халат, на боку висел полуторный меч. Я тут ещё не видел такого оружия.

— Это кто?

— Палач, — пояснил Нишай. — Обычно он выполняет роль глашатая. Глотка у него — как у медведя.

— Иди лесом, ушлёпок! — заорал я в ответ, сложив руки рупором. — Кто ты такой, чтобы звать нас на переговоры? Если хотите переговоров, ставьте свой шатёр посередине поля между нашими армиями! И присылайте парламентёров! А то наши волки опять захотели жрать!

На той стороне стало тихо. Чё-то они задумались. Наверное, им тоже не понравились дикие волки в наших крылатых дюжинах.

— А кто такой парламентёр? — тихо спросил Нишай.

Я фыркнул.

— Пусть попробуют догадаться. А нам надо перетереть, как дальше бой будем вести. У нас ведь ещё три дюжины воинов в Белой горе сидят и не выходят. А они нам сейчас очень нужны. Может, послать за ними кого? Видит Тенгри — перевал совсем рядом. Немного везения — и прорвёмся. Найманы терия Вердена напуганы дикими волками, если ударить по ним ещё раз…

— Гора не выпустит наших воинов, если не захочет, — мотнул головой Нишай.

— Ты уверен?

Мы ведь вроде договорились? Ну, с-суть…

— Вот ты, когда был внутри — много пещер видел? — спросил меня Нишай.

— Одну, — удивился я.

— А ведь там — три яруса. И везде пещеры. Гора показывает то, что захочет сама. Если она не покажет нашим воина дверь — как они выйдут?

— Но вход-то открыт?

— Открыт, — согласился Нишай. — Но это не значит, что в него можно войти.

Я вздохнул. Может, задел чем-то эту девицу? Я ж ей попытался объяснить, чего она тут натворила, а бабы — обидчивые. Хоть она и суть, а на вид-то — баба…

— На диких волков не будем надеяться, — сказал Ойгон. — Они улетели к горам, следом за драконами. На засадные отряды будем надеяться. Только ещё не все наши пешие подошли. Часть охотников — долгой дорогой идёт, вдоль караванной тропы. Мы летели быстрей, через горы. Пешим пришлось без дороги идти, но они нагоняли нас за ночь.

Я посмотрел на Чиена:

— Вымотались?

— Отдохнём в царстве Эрлика, — усмехнулся он.

— Перевал надо брать, — согласился Аймар. — Лучше позиции у нас не будет. Но это — очень непросто. Тропа идёт по открытому склону, круто вверх. Многих здесь потеряем.

— А сколько там засело найманов?

— Дюжин пять или шесть, но самые лучшие. Их возглавляет Наяд, а он уже один раз упустил Эргена. Теперь будет на смерть стоять.

— Ну, значит, на смерть, — подытожил я. — Нам тоже некуда отступать.

И подумал, что и умирать нам тоже нельзя. Кто будет кормить зимой семьи тех, кто погибнет? У нас и так хватает голодных ртов после битвы в долине Эрлу.

— Некуда отступать! — повторил я. — Мы не отдадим эту землю вайгальцам! — Я посмотрел на Нишая и добавил: — Клянись на моём мече, что ты с нами, колдун! Что ты теперь нашей крови и кости! Клянись так, чтобы и эти ушёпки всё видели.

Я повернулся лицом к