— Маргон? — переспросил император. — А Нишай?

И повернулся к терию Вердену.

Я чуть не вздрогнул. Император оказался воистину страшноликим. Просто омерзительная рожа.

— Нишай слишком слаб, против старшего мастера печатей!..

— Ты дурак, Верден, — перебил император. — Глупый дурак! А Нишай умён. Он никогда не привёл бы к Белой горе княжича, не приготовив нам много сюрпризов. Он сделал ставку на истинного наследника долины Эрлу, право которого признают духи гор. И на Белую гору, что должна была наказать тех, кто поднял здесь оружие.

— Но гора молчит!

— Молчит, — согласился император.

— Значит, княжич — всё-таки демон?

— Значит, гора ослабела, дурак. Старший сын правителя Юри, Эрген, проникнув за перевал, что-то нарушил в божественном ходе вещей. Осквернил святое место.

— Но что же теперь делать? — наместник совсем растерялся.

Он силился понять, чего же хочет император. Аж вспотел, бедняга.

— Убить наследника, дурень, — поморщился страшноликий. — Объявить младшего брата демоном и принести в жертву Белой горе, чтобы загладить проступок старшего. Но сначала нужно отнять у него…

………………

Голос оборвался. Я увидел рядом Ойгона и дым, исходящий из пустой ладони Нишая.

Камень выгорел весь.

— Ну вот, — сказал я колдуну. — А ты ждёшь честного торга и справедливости.

— Но им не удастся доказать, что ты не Камай! — воскликнул колдун.

Он даже покраснел, так задел его разговор. Похоже, что Нишай-то понял намёки императора, ускользнувшие от терия Вердена.

Ойгон же (он молча ждал, пока мы наколдуемся) при этих словах уставился на меня: без удивления, но придирчиво.

— Рубаху всю изодрал, — сказал он. — Надо бы найти запасную. Негоже тебе оборванцем. И вот ещё что: если император будет союз предлагать — не верь.

— Так маловато нас, чтобы союз, — усмехнулся я.

— Не маловато. — Ойгон мотнул головой в сторону леса. — Не только наш отряд здесь. В лесу затаились. Не надо сейчас найманам знать, сколько нас всех.

— А где Ичин? Майман? — спросил я.

— Самые сильные бойцы остались в засаде, — ответил Ойгон.

Сурлан кивнул. Видно, такая тактика была привычна волкам и барсам.

— А Айнур? — продолжал я пытать брата.

— В лагере.

Ответ был нарочито короткий. Значит, опять Айнуру попала вожжа под мантию.

— А с дикими волками вы где встретились?

Вот тут равнодушное с виду лицо брата слегка дрогнуло.

— Они к нам сами пришли, — сказал он. — Ночью. Сказали, что два наследника у этой земли — человек и дикий волк. Что раньше эта земля принадлежала волкам. Вся — от восхода и до заката. Скажи, о чём они говорили, княжич?

Глава 18

Наследник

Ответить я не успел. Волчий вопрос — серьёзный, не для разговоров на бегу.

А уже подошёл Аймар. И Чиен с Симаром. Здоровяк был весь в блестящей броне из тесно пришитых к кожанке бляшек, отчего казался похожим на бревно, обитое железом.

Аймар прооизнём традиционное: «Хорошо ли мне?»

Я развёл руками, указывая на неприятеля, суетливо выравнивающего ряды.

Чиен прищурился озабоченно. А бревно вместо положенного приветствия вдруг воспылало ко мне горячей любовью и кинулось обниматься.

И вот тут я впервые осознал, что уже воспринимаю своё тело, как мальчишеское: начал инстинктивно уклоняться и выворачиваться, избегая контакта.

— Я видел, как ты бился с демоном! — ревел Симар пытаясь выдавить из меня дух своими объятьями. — Ты великий воин, Кай!

«Великий воин» в это время скакал, как козёл, только бы не попасть в здоровенные лапы!

Мавик зарычал, пытаясь отжать Симара угрозами, но куда там!

Если бы Чиен с Сурланом не догадались оттащить здоровяка, он бы не остановился, пока не переломал мне от радости кости.

Даже удерживаемый двумя воинами, он продолжал восторженно орать. Скотина непробиваемая!

Нишай разозлился и заявил, что заколдует Симара. Наложит на него печать подчинения, если он не заткнётся. Только это и утихомирило вздоровяка.

С иными радость без увечий не разделить…

Интересно, что подумали наблюдающие за нами вайгальцы? Что мы тут перессорились и передрались?

Мавик мрачно улёгся у меня в ногах и выкатил Симару здоровенные белые зубы — только сунься, скотина. У волка в голове последние дни шло активное переформатирование смыслов.

Думаю, он сегодня впервые напал на людей. Чужих. И теперь решал: а с такими, как Симар — что делать? Тоже кусать можно? Или своих нельзя? А если только конкретно этого?

Помогать я волку не собирался. Пусть смотрит на нас и пытается разобраться сам, где тут уровень допустимой самообороны. Ведь я же не стал кусать Симара мечом.

— Что тут было? — спросил Чиен, хмуро косясь на Мавика. — Откуда взялись дикие волки? Ведь это же были дикие, да? Они крупнее и злее! Они летели впереди отряда, как демоны Эрлика!

«Ага, — подумал я. — Вот как. Отряды, значится, шли порознь. И люди-волки явились ночью только к поработителям волчат».

А вслух сказал:

— Это не волки — дикие. Это мы — дикие для волков, которых ты видел сегодня.

— Это как? — не понял Чиен.

Нишай снисходительно заулыбался, но промолчал, уступая мне право первым открыть фехтовальщику глаза.

Но пока я формулировал эффектную фразу, Сурлан пояснил скупо:

— С нами рядом бились сородичи Бурки. Они — такие же люди, как мы, только умеют принимать облик волков. Раньше-то они населяли долину Эрлу и правили нашим миром. Но пришли плохие времена — люди-волки решили повоевать с духами этих мест и потеряли власть над долиной. Теперь они платят Белой горе дань своими детьми-волчатами, которых мы превращаем в рабов, чтобы летать на них.

Мавик, лежащий у меня в ногах, на этой фразе вскочил и заскулил.

— То есть… вот этот вот?..– спросил Чиен, разглядывая моего крылатого волка. — Вот этот… волк — человек?

— Оборотиться Мавик не может, — у Сурлана получалось говрить понятно и просто. — Его кут (душа) — душа маленького волчонка.

— Но… — не согласился Чиен. — Вон же он какой здоровенный!

Мавик и в самом деле был похож не на волчонка, а на пони с крыльями. А уж зубищи — я таких даже в кино не видел.

— Разумом