Автоматон стрелял, перезаряжал револьвер и стрелял вновь. Получалось у него это ловко до автоматизма. Он даже не смотрел на оружие, будто оно было обособленной частью его тела, не нуждающейся в особом контроле. Семь выстрелов, потом наполненная короткими быстрыми щелчками пауза – и револьвер снова грохотал, терзая и без того изуродованный интерьер ресторана, вырывая из него клочья и заполняя пол бесформенными обломками.

Официант попытался выскочить через кухню, но реакция автоматона не оставила ему шансов. Первым выстрелом официанту раздробило бедро, он замер, привалившись к столу, вторым швырнуло на пол. Еще один джентльмен из числа ужинавших бросился к выходу, но, прежде чем он успел сделать два шага, пуля ударила его в затылок. Голова джентльмена беспомощно дернулась, из лопнувшей скулы в потолок хлестнуло тягучей винной струей, словно из горлышка слишком поспешно откупоренной бутылки.

Автоматон убивал так же равнодушно, как делал все прочее. Он даже не морщился. Он шествовал по залу, раз за разом разряжая револьвер и, верно, чувствовал себя не более чем активно работающей деталью сложного механизма. Вертящейся фрезой в станке. Крохотным молоточком, отсчитывающим лунки.

Герти упал на четвереньки и покатился под стол, не обращая внимания на ушибленное колено. Над его головой пули с методичным хрустом рвали столешницу; вниз, застревая в волосах, сыпалась белесая деревянная труха. Зал ресторана затянуло едким пороховым дымом, который плыл теперь клочьями, окутывая изуродованную мебель и облизывая выщербленные пулями стены. Беззвучно разлетались по воздуху клочья обоев, стонали раненые, жалобно хрустело под ногами автоматона стекло разбитых фужеров.

– А ведь это вы во всем виноваты, мистер Уизерс, – произнес автоматон своим скрипучим голосом, исполненным явственного и вполне человеческого презрения. – Я ведь на самом деле хотел дать вам денег и исчезнуть. Но вы сделали это невозможным.

Герти хотел возразить, но горло сжало спазмом, да и челюсти сомкнулись намертво, как зубья капкана, наверняка и не разжать без ножа… Он торопливо полз под столами, отодвигая головой свисающие саваны скатертей, местами заляпанные свежей кровью. Иногда это было вино.

Очередная пуля хлопнула в ярде от его руки, выбив в паркете неровное отверстие, обрамленное колючей щепой. Герти инстинктивно откатился в сторону. И едва успел отдернуть ногу – еще одна пуля разочарованно взвизгнула, едва не размозжив его колено. Герти задыхался, переползая с места на место, легкие мучительно клокотали в груди, втягивая в себя воздух вперемешку с пороховыми газами и ароматами растоптанных блюд. Сердце тарахтело, словно его набили мелкими камешками и теперь трясли изо всех сил.

Автоматон не оставит его. Он сошел с ума. Вероятно, какой-то сбой в программе. Фатальная ошибка. Механический гений, первый и единственный в своем роду, стал убийцей.

«Этого и стоило ожидать, идиот! – дребезжала в голове мысль, сама похожая на осколок стекла. – Диалог машины и человека!.. Автоматоны никогда не славились надежностью!»

Критическая нагрузка оказалась смертельной для тончайшего механизма, пусть даже столь сложного. А смерть человека для механического разума, незнакомого с моральными ограничениями, не представляла собой трагедии. Всего лишь прекращение запутанного и никчемного биологического процесса.

Как и его, Герти, смерть.

На веранде, за стеклянной стеной ресторана, мелькнул ярко-красный мундир швейцара. Судя по всему, этот здоровяк, испуганный стрельбой, пытался сообразить, что происходит внутри. Автоматон, мгновенно повернувшись, выпустил в него две пули. Как ни странно, промахнулся. Швейцар, проявив удивительное для его грузного тела проворство, рухнул ничком на землю и откатился в сторону, невидимый среди кустов. Автоматон выпустил ему вслед еще две или три пули, непоправимо испортив несколько стеклянных панелей, и вернулся к Герти.

Тот, обмерев от ужаса, продолжал неуклюже ползти, прикрываясь столами. Сколько раз выстрелил автоматон? Пять? Может, шесть? Если у него разряжен барабан, возможно, есть шанс вскочить и в несколько прыжков оказаться снаружи…

Щелк. Щелк. Щелк.

Герти едва не рассмеялся злым и едким, как кислота, нервным смехом. Он бы не успел сделать и шага. Автоматон знал свою работу. Его движения были по-механически отточены. То же самое, что соревноваться в скорости с автоматическим станком.

Какой-то бедолага в клетчатом сюртуке попытался подняться с пола. Он квакал с полным ртом крови и пучил глаза. Автоматон хладнокровно застрелил его в висок. Комья серой мякоти прилипли к обивке стула, а клетчатый человек опрокинулся навзничь, суча ногами.

Герти продолжал ползти, не замечая, что осколки столовой посуды режут его ладони и предплечья. Он подтягивал тело, которое стало весить не меньше трехсот фунтов, и толкал его вперед. Разум его понимал, что это не может длиться вечно. Автоматон медленно и неспешно загонял его в тупик, туда, где маячила глухая стена. Но тело отказывалось это понимать. Пока в нем циркулировала кровь, оно отчаянно сопротивлялось. Животная неконтролируемая реакция. То, что невозможно превратить в рисунок на перфокарте.

Автоматон равнодушно перевернул стол, под которым прятался Герти. По полу вразнобой, вперемешку с револьверными гильзами, зазвенели серебряные вилки с эмблемой «Полевого клевера». Герти скрючился, обхватив себя за плечи и поджав ноги. Тело сделало это само, неосознанно, силясь хоть на дюйм отодвинуть медленно приближающуюся смерть с равнодушными глазами. У тела не было свитка с записанным на такой случай алгоритмом, оно подчинялось программе, куда более древней, чем все известное человеку.

Автоматон прицелился. Герти буквально ощутил, как из темного дула тянется, нащупывая его бьющееся сердце, подрагивающая ледяная струна. Что такое для автоматона убийство человека? Всего лишь прекращение утратившей полезность функции.

Грянул выстрел. Сердце Герти обожгло изнутри, оно едва не разорвалось пополам.

Но выстрел был направлен не в него. В последнюю секунду автоматон нацелил ствол револьвера вверх. Ему на плечи посыпались хлопья штукатурки и мелкие осколки люстры, похожие на фальшивые драгоценности. «Мистер Иггис» улыбался, наблюдая замешательство Герти.

– Просто подарил вам еще несколько секунд жизни, – пояснил он, опуская курящийся серым дымом револьверный ствол. – Пусть это будет моей компенсацией за причиненные неудобства. Вы ведь даже не представляете, сколько хлопот принесли мне своим поведением. Я думал, вы обычный шантажист. А вы оказались канцелярской крысой. После этого, сами понимаете, у меня уже не было выбора. Канцелярия решила наложить на меня лапу? Поспешное, очень поспешное решение. Я все равно покину остров. Живой и с деньгами. А вы…

Герти услышал резкий щелчок, а вслед за ним дребезжащий гул. И скрежет. Тяжелый, точно со стапелей спускается многотонный океанский корабль. Он успел поднять глаза вверх.

Чтобы увидеть, как на автоматона сходит огромная, сверкающая и грохочущая ледяная лавина.

Осветив на мгновение разгромленный зал тысячами солнечных отблесков, лавина ударила автоматона множеством рассыпающихся хрустальных когтей. И