Я хмурюсь. — Что, по ее мнению, я делаю?

— Важные вещи, — говорит Исаак. — Смелые вещи. Она уже считает тебя каким-то супергероем. Эту историю было нетрудно продать.

Я не могу отрицать, что это заставляет меня чувствовать себя немного лучше. Не о ситуации в целом, а о том, как Джо может меня увидеть. Я боролась с моим отсутствием в ее жизни все эти годы. И я предположила, что она боролась с тем же самым.

Это даже не близко к правде, но тот факт, что Исаак пытался защитить мой образ в ее глазах, что-то да значит. Не настолько, чтобы заставить меня простить его, но хоть что-то.

— Это даже не компенсирует всего, что ты сделал, — говорю я ему.

Его член упирается в букву V между моими бедрами, и мне приходится прикусить нижнюю губу, чтобы не вырваться стон.

— Я знаю.

— Тогда почему ты не извиняешься?

— Потому что, если бы ты дала мне еще один шанс, я бы ничего не сделал по-другому.

Я в гневе втыкаю нож ему в горло. Когда мгновение спустя я от стыда оттягиваю его, я понимаю, что оставила небольшой порез. Он просто проткнул кожу. Ровно столько, чтобы одна крошечная рубиново-красная капля крови потекла по изгибу его шеи.

— Ты хочешь пересмотреть этот ответ?

— Нет.

Что нужно, чтобы увидеть страх в его глазах? Что нужно, чтобы поставить его на колени? Я начинаю думать, что это невозможно.

Он смотрит смерти в лицо и даже не вздрагивает.

Я чувствую, как моя решимость начинает давать сбои. Поэтому, прежде чем я могу полностью сдаться, я бросаюсь вперед ради своей дочери.

— Я заберу Джо и уйду, — говорю я ему. — И ты позволишь нам.

— Боюсь, я не могу этого сделать.

Я стискиваю зубы, молясь, чтобы силы вселенной дали мне силу, в которой я нуждаюсь. Сила, которая будет соответствовать его собственной.

— Тогда я убью тебя прямо здесь и сейчас. Если ты не позволишь мне взять Джо и уйти, я перережу тебе горло.

Его потемневшие глаза вспыхивают самым тусклым огнем. Не знаю, недоверие это или восхищение. Я предпочитаю верить, что это последнее.

— А ты сможешь, Камила?

— Думаешь, я не смогу? — Я требую.

— Я думаю, ты способна на многое, — торжественно говорит он. — Но не это.

— Способна, — настаиваю я. — Я сделаю это.

— Хорошо.

— Это все, что ты хочешь сказать?

— Ты хочешь убить меня? — он спрашивает. — Тогда вперед. Я не буду сопротивляться. Перережь мне горло, Камила.

Я недоверчиво смотрю на него. Выражение его лица смертельно серьезно. Я слежу за кульминацией, но ее нет.

— Сделай это, Камила, — настаивает он. — Убей меня.

24

ИСААК

Ее глаза расширяются. Она в ужасе, но пытается скрыть это за завесой безжалостности, которой у нее нет.

Она прижимает нож к моей шее. Это не больно; Я страдал гораздо хуже, не моргнув глазом.

Что болезненно, так это эрекция, которая в настоящее время скрыта между ее бедрами.

Она слишком хорошо это осознает, но изо всех сил старается не обращать на это внимания.

Мои руки все еще на ее бедрах, подстрекая ее, пытаясь раздвинуть ее пределы, даже когда она пытается ответить.

Виски сегодня мой друг. Она выпила достаточно, чтобы поверить, что это была хорошая идея. Но теперь, когда она протрезвела, она начинает понимать, насколько она не в себе.

Однако отступать не в ее характере. Что только заставляет мою эрекцию пульсировать намного сильнее.

— Убей меня, Камила, — говорю я снова.

— Ты не это имеешь в виду.

— Я имею в виду каждое слово.

— Ты собираешься просто лежать и позволять мне делать это?

— Да, — говорю я ей. — И ты единственный человек в мире, которому я бы позволил эту привилегию.

— Привилегия… убить тебя? — говорит она, отказываясь.

Я улыбаюсь. — Единственный способ убить меня, Камила, — это если я позволю. Итак, мы здесь. Я позволяю тебе убить меня. Ты собираешься упустить возможность?

— Ты действительно так уверен, что я не буду?

Я сжимаю ее чуть крепче и прижимаюсь бедрами к ее бедрам. Она точно знает, что я делаю. Ее глаза вспыхивают.

— Ты недооцениваешь меня, — говорит она. — А если я тебя убью?

— Тогда я умру, — пожимаю плечами. — Какое это имеет значение?

— Я не понимаю тебя.

— Чего ты не понимаешь?

— Ты человек, который отказывается умирать.

— Я отказываюсь умирать от рук моих врагов, — поправляю я. — Но я не против умереть от твоих рук. На самом деле, я бы сказал, что это довольно хороший путь.

На ее лице мелькает замешательство. Она пытается решить, манипулирую я ею или нет. Это немного раздражает, но, думаю, я не могу ее винить.

Но дело в том, что я имею в виду каждое чертово слово, которое говорю.

И все же это не значит, что я верю, что она действительно справится с этим.

— Я никогда не думал, что ангел смерти будет настолько прекрасен, — замечаю я.

Ее глаза полыхают зеленым огнем. — Думаешь, лесть вытащит тебя из этого?

— Неужели жизнь действительно измотала тебя до такой степени, что ты не принимаешь комплиментов?

— Я пытаюсь убить тебя, — рявкает она. — Не похоже, что это подходящее время для такого рода вещей.

Мне приходится очень стараться, чтобы смех не прорвался наружу. — Я знаю об этом, Камила. Я разочарую тебя своей реакцией?

Она сужает глаза. — Какие-нибудь последние слова?

— Ты будешь против того, чтобы впустить меня внутрь себя, пока ты меня убиваешь? — Я спрашиваю. — Это была бы действительно славная смерть.

— Ты чертов мудак, — шипит она.

— Верно. Слишком много, чтобы просить.

Ее взгляд скользит по моей обнаженной груди. Я вижу, что ее глаза расширены.

Даже в темноте ее желание меня осязаемо.

И мое желание к ней в настоящее время пронзает ее между ног.

Теперь мы оба раскрываем все наши карты.

— Ну, тогда вперед. Неожиданность ослабевает.

Она стискивает зубы и удваивает хватку на ноже. Но она не наносит смертельный удар.

Я ухмыляюсь. — Ты не можешь этого сделать, не так ли?

Ее грудь отчаянно вздымается и опускается. — Я… я не убийца.

— Это единственная причина?

Она хмурится. — Что, черт возьми, это должно означать?

— Это означает, что я знаю настоящую причину, по которой ты не можешь продолжать это.

— Не…

— Ты любишь меня.

Она немного отстраняется, и это на секунду ослабляет давление на мою шею. Я не меняю выражение лица, глядя на нее