Когда женщина подходила к дому, Тамара Яковлевна уже ждала ее у подъезда.

— Воспитала какую-то безвольную амебу! — рычала мать. — Зла на тебя не хватает!

— По-моему, сейчас я как раз-таки проявила волю, — заметила Людмила.

Тамара Яковлевна отмахнулась от такого ответа словно от назойливой мухи и процедила:

— Давай сюда деньги, поеду в больницу. Все приходится делать за вас! Без матери ни на что не годитесь.

— С деньгами или без, а если Вове суждено отправиться на тот свет, то он туда отправится. Если же нет, то все будет хорошо при любом раскладе.

— Ой дура! Останешься вдовой с такими суждениями! А замуж больше никто не возьмет, кому ты нужна с двумя прицепами? Господи, помоги! Кого я вырастила?? Две бесполезных овцы!

Люда молча отдала матери пятьдесят тысяч, оставив себе двадцать. Все-таки нужно было чем-то кормить детей. Затем она так же, не проронив ни звука, направилась к двери, поднесла ключ и скрылась в подъезде. Пока ехал лифт, женщина слышала проклятья матери с улицы, но старалась их не воспринимать. Дома она прямиком направилась на свою разваливающуюся кухню готовить обед. Она ни о чем не сожалела, ей даже стало легко, когда удалось избавиться от денег, которые жгли карман. Давать взятки она не умела, это было против ее внутреннего кодекса чести, а оставить все накопления не позволяла совесть — было такое ужасное ощущение на душе, будто этим самым она действительно отправляет мужа на тот свет.

Дверца от духовки отходила настолько, что приходилось подставлять под ручку стул. Сегодня к чаю будут слойки, которыми Людмила решила побаловать детей в честь завершения четверти. Арина и Олег закончили ее без троек и это определенно заслуживало поощрения. Сегодняшний день она проведет с сыном и дочкой, а уже завтра, в пятницу, подумает над тем, чтобы отправить их погостить у Зои, пока все не утрясется. Стоило только вспомнить о подруге, как та вдруг позвонила сама.

— Люд, ну что, ты как? Есть какие-то новости?

— Да все так же… Вова сейчас под ИВЛ — семьдесят процентов поражения легких…

— Дорогая, я спросила, как ты. Честно, меня куда больше волнует именно твое состояние, а Вовка выкарабкается, он сильный и крепкий мужчина.

Люда задумалась. Сначала она металась в своих мыслях и чувствах, не зная, что ответить, но затем быстро успокоилась. В тот момент Зоя, возможно, была единственным человеком, который сможет ее понять.

— Зой, я хорошо. На удивление. Мне даже неловко как-то, но я правда в порядке.

— Забудь о неловкости, ты имеешь право быть в порядке. В кои-то веки. Я рада, что ты так ответила.

— Зой, а можно Арина с Олегом побудут у вас какое-то время? Пока Вова не пойдет на поправку? Боюсь, дети будут переживать, накручивать себя и все каникулы пойдут насмарку.

— В смысле «можно»? Нужно! Я потому и позвонила! Все думала, как бы тебя уговорить, а ты сама предложила. Фух. В общем, завтра подготовлю им комнаты, продумаю культурную программу, чтоб не скучали и не думали о том, о чем не стоит думать, а в субботу с утра буду у вас. А еще привезу тебе сертификат в спа-салон. Люда, это такой балдеж, не передать словами! Сходишь, расслабишься, развеешься, ты это заслужила.

Вечером того же дня Люда вместе с детьми уминали слойки, пили домашний лимонад и смотрели смешные мультфильмы, которые Олег скачал из интернета. Они были предназначены для взрослых, в них даже встречались бранные слова, но женщина смеялась над репликами героев до слез. Позднее, уже лежа в кровати и готовясь ко сну, она поймала себя на мысли, что уже и не помнит, когда в последний раз так звонко смеялась. Возможно, это было еще в школьные годы…

Глава 39

В пятницу утром Люда проводила детей в школу, несмотря на их уговоры остаться дома в последний перед каникулами учебный день. Ситуация с Вовой была по-прежнему под большим вопросом, и женщина не хотела, чтобы Арина с Олегом услышали обрывки ее телефонных разговоров.

Закрыв дверь на ключ и помахав детям из окна, Люда взяла телефон и позвонила в отделение.

— Терентьев? — переспросил женский голос.

— Да, Владимир Терентьев.

— Стабильно-тяжелое состояние. Угрозы жизни нет, но и улучшений пока тоже.

— А хуже ему не становится? Все так же, семьдесят процентов поражения?

— Скорее, восемьдесят. Кто вам сказал про семьдесят?

— Его лечащий врач Георгий Сергеевич. Вчера было так…

— Ну то вчера. Сегодня вот так.

— Получается, ему с каждым днем хуже? — Люда почувствовала нарастающую панику, внизу живота начались спазмы. — Как же так, доктор??

В трубке раздался вздох. Наверняка женщина по ту сторону каждый день слышала от родственников одно и тоже.

— Людмила, нет особой разницы между семьюдесятью и восьмьюдесятью. Оба варианта могут незначительно понижаться и повышаться. Мы ждем конкретных улучшений общего состояния. Ну, или ухудшений. Когда появится конкретика, вам позвонят.

Попытки выудить хотя бы немного дополнительной информации оказались тщетны. Доктор лишь повторяла одно и то же, просто используя разные формулировки. Пришлось закончить разговор.

На кухне Люда накапала себе пятьдесят капель пустырника, выпила и вновь взялась за телефон. По ее прикидкам, мать как раз должна была вернуться с ночной смены.

— Але, мам?

— Да.

— Мам, ты была в больнице? Отнесла деньги? Вове стало хуже. Ненамного, но хуже.

— Отнесла, конечно. За кого ты меня принимаешь? Пришла туда, со всем разобралась. Ты ведь как обычно ничего можешь. Все приходится делать мне! Моими стараниями его теперь там пестуют теперь аки короля. Небольшие ухудшения — это нормально в его состоянии. Ты должна понимать, что сама во всем виновата. Довела мужика до черты. Ему в больницу надо было дня на три раньше, а ты как обычно дотерпела, пока он у тебя кони не двинул.

Люда принялась рыдать в трубку. Ее мучала тревога, страшила неопределенность, она ощущала невероятное бессилие и чувствовала себя полным ничтожеством. Слова матери лишь подкрепляли ее уверенность в собственной никчемности. «Ты сама во всем виновата, — твердило подсознание, — сама до такого довела. Если Вова умрет, и твои дети останутся без отца, в этом будет только твоя вина».

— Ну и чего ты мне тут рыдаешь? Люд, повзрослей уже наконец! Возьми себя в руки. Тебе сейчас не себя надо жалеть, а мужа. Соберись и направь энергию на его лечение. Приготовь еды — вдруг очнется и захочет поесть. Отнеси вон харчей врачам и остальному персоналу, они тоже любят поесть. Всяко будет