наша беседа зашла в тупик, — в телефоне послышался вздох. — Так и быть. Ты можешь быть свободен. От тебя и от Лизы мне больше ничего не нужно. Единственное условие…

Генрих выключил телефон, не дослушав. Он прекрасно понимал, что Оливер, ставя условия, обязательно посеет сомнение, а сомневаться сейчас, когда пройден Рубикон, означало бы споткнуться раньше времени и проиграть.

«На руках у меня козырь. Это вещь, которая важна Оливеру, а может и не ему одному, а самому Фернандо. Значит, не ему диктовать условия».

— Молодчина, Птица!

— Теперь осталось понять, что там.

Оба покосились на таинственный предмет.

6

Прежде чем открыть ящик, Лиза нащупала на торце потайную кнопку и нажала её. Раздался глухой щелчок.

— Тайный доброжелатель предупредил? — догадался Генрих. Лиза промолчала: ответ был очевиден.

Когда содержимое ящика увидело свет, Генрих сначала удивился, потом усмехнулся, а затем уважительно покивал.

— Неплохо придумано!

Ящик был разделён на шестнадцать секций. В каждой секции, между специальными мягкими прокладками, лежали грампластинки. В тонкоэнергетических цивилизациях, где электричество было запрещено Доктриной, пластинки, воспроизводимые обычным механическим граммофоном, были очень популярным способом досуга.

Генрих достал одну из пластинок. На ней была крупная цифра «1».

— У тебя есть граммофон? — спросила Лиза.

— На чердаке. Подарок.

Через несколько минут, смахнув пыль со старинной вещи, Генрих извлёк и поставил на стол увесистый граммофон фирмы «Патэ».

— Кто сегодня диджей?

— Давай по очереди, — предложил Генрих.

Времени было достаточно, чтобы прослушать все пластинки. Пока Лиза спала, Генрих записывал каждое слово в тетрадь, а кофе и бутерброды помогали не уснуть. Затем менялись. Когда закончилась пластинка номер шестнадцать, Лиза разбудила Генриха, чтобы пересказать всё, что тот пропустил. Повисло задумчивое молчание, которое Генрих прервал через несколько минут.

— Но это же как-то… нелогично. Зачем Фернандо записывать это, да ещё и на пластинки? Он же, наоборот, хочет, чтобы Фред ничего не помнил.

— До тебя ещё не дошло? Фред — не настоящий Инкрим. Да, это трудно принять, но… всё сходится.

— Или это уловка Фернандо.

— Поверь, я знаю, о чём говорю. Я растила Фреда — не ты. Это началось у Фредди в семь лет. Как раз после болезни.

— Так, — до сих пор не веря до конца, скрипя зубами, Генрих всё же кивнул, не находя аргументов против. — А почему… пластинки?

— Это самое простое. Помнишь курс айяра́нта? Энергия несовместима с электричеством. Точнее, нестабильна в пределах магнитного поля. Пластинка — идеальный носитель скрипта.

— Хочешь сказать, на этих пластинках могли быть скрипты? И ты не предупредила?!

— Ни один скрипт, созданный за последние тридцать лет, не запускается без активации. «Защита от дурака».

— Мы не знаем, когда были записаны эти пластинки.

— Обрати внимание на штамп с указанием даты. Он стоит на каждой пластинке.

— Штамп легко подделать.

— Не этот. Такие штампы заказывают отдельно, в Йорсинхеле. Технологии Сата пока не позволяют их подделывать.

— А если их подделали в Йорсинхеле?

— Я тебя умоляю, — усмехнулась Лиза. — Кто? Если этот кто-то существует, почему до сих пор не правит всеми пятью тари?

— Разумно. Предположим, записи были сделаны, когда Фреду было шесть лет.

— Семь, — поправила Лиза. — Весной у него начался тик. Синдром Туретта. Полгода Фредди посещал психотерапевта. Я не знаю, что было на сеансах — меня туда не пускали. Это продолжалось с мая по ноябрь, и синдром удалось побороть в зачаточном состоянии. Незадолго до дня рождения Фредди состоялся последний сеанс. Я это помню как вчера.

Генрих глубоко задумался, потирая кончики пальцев.

— Как звали психолога?

— Доктор Милдред… кажется Пакс или что-то вроде того. Короткая фамилия на «П».

Генрих сделал пометку в блокноте: «Найти доктора Милдред Пакс» и поставил знак вопроса рядом с фамилией.

— Теперь главное. Что это были за скрипты?

— Ты задаёшь не те вопросы, Птица.

— Эй! Только Марк имеет право так меня называть.

— Ох, прости, я совсем забыла про Марка, — съязвила та, но, подумав, извинилась по-настоящему. — Не знаю, что на меня нашло. Для меня это тоже шок. Ты спрашиваешь, что за скрипты. Есть такие скрипты, которые заставляют любую информацию врезаться в память надолго. Они как нож — оставляют шрамы.

— Или как игла с тушью.

— Вспомнила, — она пощёлкала пальцами. — Милдред Пакс. Можешь не искать её — старушка прописалась на кладбище в прошлом году.

— Проклятье!

— Будь она жива, это бы вряд ли бы что-то изменило. Фернандо часто использует людей «втёмную».

— Как и все наблюдатели Доктрины.

— Тем более.

— Н-да, — Генрих выскочил из кресла, схватил одну из пластинок, повертел в руках, поднёс к