расставили по всему Норвиллу для общего пользования, а я, добавив ещё сотню к той, что выручил от комиссара, смог установить один такой у себя в квартире. В итоге, люди прямо с улицы (заплатив четверть клети за звонок) могли записаться на приём. От всяких недоброжелателей пришлось приобрести кинжал. На покупку ружья или пистоли мне сбережений не хватило, хотя их и немало продавали в переулках скрывавшиеся дезертиры и калеки, прибравшие к рукам выданный престолом инвентарь.

Несмотря на напряжённую обстановку в мире, я верил, что в нашем доме всё будет хорошо. В один день, пришла благая весть: Рута отличилась во время работы в пригородном госпитале, выполнив сложнейшую операцию по извлечению осколков из спины командующего военным округом, за что ей выдали две сотни клети премией и отгул на месяц.

Честно говоря, я по ней скучал. Хоть и ночевали мы под одной крышей, но я заставал Руту не выспавшейся рано утром, когда она уходила на работу, и вечером, обессиленную и голодную, по возвращении домой.

В один из дней, оставив девушку отсыпаться до полудня, я взял с собой прожужжавшего мне все уши Ольгерда на улицу. Часть денег, что давал комиссар, я потратил на целебные мази для его суставов. Пальцы рук теперь полностью слушались Олли, даже почерк стал более ровным и каллиграфическим. Пару костылей сменила простая тросточка, но я всё равно держал брата за локоть, дабы он не поскользнулся.

– Эд, купи! – остановился он перед прилавком с редкими игрушками. Их, в связи со всеобщим обнищанием населения Норвилла, было невозможно достать не только покупателям, но и поставщикам. Тем не менее, откуда не возьмись, возник рыжий торговец в заграничных одеждах, продающий деревянных уточек на колёсиках.

– Они стоят недёшево, – ответил я.

– Ты мне не дарил ничего с моего дня рождения! – начал кукситься Олли.

– Дети в других семьях не получают ничего даже в день Возвышения О, – но такой ответ явно не устраивал Ольгерда. С его логикой трудно было поспорить: «Если раньше у нас не было денег, а сейчас они есть, то почему у меня не должно быть игрушек, как тогда, когда у нас не было денег?»

Я не стал долго отпираться. Мне приятно было увидеть брата улыбающимся, особенно на фоне других детей, чьи отцы, возможно, уже вернулись с войны… в ящике.

– О, вы точно не пожалеете! – хохоча, произнёс торговец, укладывая лакированную уточку в коробку. От меня не укрылось подлое сияние его полузакрытых глаз. Я решил поскорее расплатиться и больше никогда не видеть этого жиртреста.

Еды хватало, поэтому, побродив ещё немного по рынку и взяв Ольгерду леденец в форме петушка, мы решили идти домой. Всё же, братец не мог долго ходить, да и распаковать уточку ему не терпелось.

Когда же нам оставалось идти менее квартала, из темноты подворотни показалась фигура крупного мужчины. Он поправил широкополую шляпу, и я смог увидеть его глаза.

Сердце пропустило удар, а рука сжалась в кулак. Все самые грязные слова, что я только знал, но никогда не употреблял, возникли в голове. «Откуда здесь эта мразь?!»

– Утречко, Эдгар! Отличный денёк, чтобы встретиться со старым другом! – усмехнулся Йозеф Лист.

– Здрасьте, дядя! О, я вас помню, вы учили братика всякому-разному! – воскликнул Ольгерд.

– Хо-хо! А кто это у нас тут такой маленький, смышлёненький? – умилился Йозеф и, подойдя поближе, наклонился, чтобы потрогать Олли за щёку.

– Да, неплохой денёк… был, – ответил я, стеною закрыв брата от руки извращенца. Во мне едва хватало сил не наброситься на Листа только за то, что тот посмел стоять со мной на одной стороне дороги, столь велика была ненависть. И всё же, я не мог позволить себе сделать этого на глазах у Олли.

«Просто проваливай туда, откуда пришёл, пожалуйста!» – взмолился я, продолжая сверлить чело Йозефа презрительным взглядом.

– Надо поговорить, – прошипел змей, посмотрев исподлобья. На его пухлых устах всё ещё сияла фальшивая улыбка.

– Хорошо. Дай только Ольгерда домой отведу. Договорились? – стараясь не испортить эмаль скрежетом зубов, сказал я.

– Договорились, – на этот раз, Лист улыбнулся вполне искренне. Вот только это уже не выглядело, как что-то хотя бы приблизительно дружелюбное.

Всучив Олли в заботливые руки Руты, под предлогом того, что стоило бы подмести снег в подъезде, я спустился к Йозефу.

Мы молча направились к тому же переулку, где встретились. Йозеф предложил пройти в углубление между домами, где слой из смеси снега и мусора достигал щиколоток.

– Как поживаешь? – спросил, остановившись, Лист.

– Чего тебе надо? – сил слушать этого урода не было ни малейших.

– Вижу, что неплохо, – кивнул извращенец. – Хорошо одет, выглядишь сытым. Я тоже не жалуюсь, как профессора биологии, меня назначили главой отделения первой помощи.

– Поздравляю, мне насрать. Хотел похвастаться? Тогда я пойду, – фыркнул я в ответ.

– Что ты, что ты… – ухмыльнулся Йозеф. – Я беспокоился о тебе, Эдгар! Места себе не находил, думал: «Как поживает мой любимый ученик?! Он там, на передовой, должно быть, самоотверженно защищает Родину!» Но оказалось, что он незаконно отсиживается в тылу, собирает последние деньги с людей, хотя обязан был стать под ружьё, как и многие другие граждане Норвилла, ведь он так и не получил образование лекаря! Ай-ай-ай!

– Ты..! – в висках забили колокола.

– Пока нет. Но если ты не исполнишь моё желание, я отправлю