Он говорил, что он не мог проходить без слез мимо изображения принесения Исаака в жертву. Присутствовавшие на соборе, выслушав это свидетельство, возглашали: «Вот как тронула отца нашего эта живописная картина: он даже плакал». В частности, один из отцев собора заметил: «Часто св. отец читал эту историю и вероятно не плакал; но когда видел живописное изображение её, плакал». Представитель восточных патриархов с своей стороны выразил такую мысль: «Если этому учителю доставило пользу и вызвало слезы живописное изображение истории, то насколько более оно приносит сокрушения и пользы для неученых и простых»! Другой отец прибавил: «Если Григорий плакал, видя живописное изображение Авраама, то насколько более может приносить пользы и вызвать потоков слез у зрителей живописное представление домостроительства воплощения Господа нашего Иисуса Христа!» (Д. VII, 235–6).

Затем собор переходит к объяснению православного взгляда на отношение искусства к религии. Иконоборцы называли религиозное искусство бесполезным и нечестивым; собор, защищая истину иконопочитания, иначе смотрел на вопрос. Чтение сочинения св. Астерия Амасийского (IV в.), в котором он в высоких и трогательных чертах изображает красоту художественного изображения св. мученицы Евеимии, виденного им самим, дало собору случай высказать его взгляд на отношение искусства к религии. Присутствовавшие на соборе, по прочтении этого сочинения, говорили: «Значит искусство живописца есть занятие священное, и совсем не таково, чтобы осмеивать его, как некоторые (т. е. иконоборцы) безумно поступают; этот отец представляет живописца человеком, совершающим благочестивое дело». Туже мысль выразил и в отдельности один из отцев: «Хороший живописец при помощи искусства всегда представляет вещи так, как и написавший икону мученицы Евеимии; поэтому ·то здесь этот учитель и хвалит живописное искусство». Патриарх Тарасий также произнес суждение по поводу прочитанного; он находил, что «отец заповедует и поощряет в живописи изображать историю подвигов мученических». Представитель восточных патриархов воспользовавшись этим случаем, чтобы опровергнуть воззрение иконоборцев, будто живописцы не в состоянии на полотне и доске воспроизводить то, о чем говорит Писание, — объявил: «Живописцы не противоречат Писанию, а напротив, что говорит Писание, то они и представляют, так что они остаются согласными с Писанием» (Д. VII, 243– 5; слич. 286).

При дальнейшем чтении различных святоотеческих писаний собор приходит к разъяснению самой важной стороны в вопросе об иконопочитании: как понимать и в чем выражать почитание св. икон? Повод высказаться отцам собора относительно этого предмета дало чтение следующего повествования из жизни Максима Исповедника (VII в.). «Авва Максим вместе с Феодосием епископом Кесарийским (в Вифинии) и другими положил поклон и целовал св. Евангелие, честный крест, икону Бога и Спасителя Иисуса Христа и Пресвятой Богородицы. При этом авва Максим, обратившись к епископу (Феодосию), сказал со слезами: «все мы ожидаем день суда; ты знаешь, что изображается и определено изображать на животворящем кресте, на иконах Спасителя и Пресвятой Богородицы». По прочтении этого, отцы собора высказывают мнение о почитании св. икон; но их воззрения, невидимому, были не совсем одинаковы. Одни под иконопочитанием понимали поклонение им, другие почтительное лобзание. За первое воззрение высказались Константин епископ Кипрский и представитель восточных патриархов, пресвитер Иоанн. Константин сказал: «Выражение целовал-здесь в прочитанном употреблено в значении поклонения, потому что Максим поклонился св. Евангелию и кресту, а с тем вместе иконам Спасителя и пресвятой Богородицы». Пресвитер Иоанн к этому добавил: «да, иконы имеют одинаковое значение с Евангелием и крестом». Несколько отлично от этого было воззрение других отцев, и во главе их патриарха Тарасия. Тарасий приравнивает иконы к св. сосудам, говоря: «св. иконы сопричисляются к священным сосудам»; многие подтвердили это мнение Тарасия. Тарасий к этому еще добавил: «посмотрите, братия, сказано, что они целовали. Тоже и мы должны делать в почтительном благоговении; потому что наше поклонение относится к одному Богу». Как видно, одни считали иконы достополоняемыми предметами, а другие только достопочитаемыми (Д. VII, 264–265). Но ближайшее рассмотрение других свидетельств из писаний отцев дало очевидный перевес первому из указанных нами воззрений, именно — что иконам следует покланяться, а не блоговейно только лобызать их. Б этом отношении сильное влияние, помимо других свидетельств, имело свидетельство св. Анастасия, епископа Феопольского. В одном его послании было прочтено на соборе следующее место: «мы покланяемся и (св.) людям и ангелам, но не служим им как богам, ибо Моисей говорит: Господу Богу твоему поклонишися и Тому единому послужиши (Втор. 6, 5). Смотри: при слове: послужиши прибавлено: единому, а к слову: поклонишися не прибавлено. Значит покланяться можно и не Богу, потому что поклонение есть обнаружение почтения, служить же нельзя никому кроме Бога». Сказанное о почитании ангелов и святых отцами собора приложено и к иконам. Все теперь склонились к мысли, что иконам нужно поклоняться, но однако же не служить, как мы должны служить Богу. Во главе других и Тарасий присоединился к этому мнению. Тарасий объявил пред лицем собора: «обратите внимание на толкование премудрого отца. Слова его приводят всех нас, даже горячо противящихся, к принятию св. икон и к поклонению им. «Поклонение, говорит он, есть обнаружение почтения». Итак, все исповедующие, что следует почитать св. иконы, но отказывающиеся покланяться им, обличаются этим св. отцом в том, что они говорят неправо. И в самом деле не воздавая поклонения, которое ость символ почтения, они являются поступающими наоборот, т. е. оказывающими непочтение» (Д. VII. 281 — 2). После этих и подобных рассуждений собор наконец единодушно пришел к мысли, что иконам нужно покланяться. Результат своих занятий по вопросу о почитании св. икон собор наконец выразил в таких словах: «׳с любовью приемлем мы изображение честного и животворящего креста, святые же и честные иконы допускаем, с любовью приникаем и объемлем согласно древнему преданию св. отец, которые и сами их принимали, чтобы они находились во всех церквах и на всяком месте владычества Божия. Эти иконы мы почитаем и почтительно покланяемся им, а именно иконы Спасителя, Божией Матери и всех святых, чтобы при помощи живописных изображений можно было приходить к воспоминанию и напоминанию о первообразе (т. е. о самих изображенных и их добродетелях) и стать участниками некоего освящения» (Д. VII. 357–358). На этом и закончились рассуждения отцев о почитании икон. Это почитание икон собор в том же заключительном мнении ясно и определенно отличает от почитания подобающего самому Богу. Собор говорит: «веруем в Троицу непостижимую, неописуемую, которой одной надлежит Божеское служение и поклонение и почитание» (Д. VII. 356)[181].

Как скоро собор пришел к единодушному решению по вопросу о св. иконах, отцы берут на себя задачу произнести суд над иконоборством. Этот суд продолжался долго и