мою наготу, как будто он видит ее впервые.

Мое сердце колотится так громко, что причиняет боль.

Есть что-то такое в том, как он наблюдает за мной.

Это собственничество.

Одержимость.

Это… безумие.

Я ненавижу то, как мое тело реагирует на эту его ненормальную сторону. Разве не предполагается, что всех девушек привлекают рыцари на белых лошадях? Прекрасные принцы? Какого черта меня тянет к злодею?

Я игнорирую тепло, собирающееся между моих бедер, натягиваю простыню и оборачиваю ее вокруг своего торса.

Яростный взгляд Эйдена проникает мне в душу, когда его пальцы сжимают простыню.

– Не закрывайся от меня.

– Мы разговариваем. – Я держу кусок ткани изо всех сил. – Ты не можешь просто прервать все ради секса.

– Проверим? – Он отрывает уголок простыни.

Я ахаю и выкатываюсь из-под него, прихватив с собой простыню. Эйден борется со мной в ответ. Я толкаю его. Похоть, ненависть, потребность победить проносятся по моим конечностям. Мне нравится драться с Эйденом. Судя по влаге, покрывающей мои бедра, возможно, я люблю это слишком сильно.

Не помогает и то, что глаза Эйдена блестят от слишком большого удовольствия. Он тоже любит драться.

Мы боремся минуты или часы, я не знаю. Мои легкие тяжело вздымаются, и я покрываюсь потом. В позе Эйдена ничего не меняется, за исключением искорки в его глазах. Либо он обладает впечатляющей выносливостью, либо я просто не настолько сильна.

Я подтягиваюсь на четвереньках и пытаюсь выползти из его пещерных лап. Он хватает меня за лодыжку и дергает назад. Я лежу плашмя на животе, почти вся моя спина обнажена.

Эйден заползает на меня сверху, его гладкая твердая грудь накрывает мою спину, и он прижимает оба моих запястья к матрасу над моей головой.

Он тяжело дышит мне в ухо, от его дыхания мои глаза закрываются. Находясь под его властью, во мне дрожит каждая клеточка.

Потребность.

Чертова потребность его.

– Ты все еще хочешь драться, сладкая? – шепчет он мне на ухо, его голос понижается до леденящего душу хрипа. – Или ты хочешь, чтобы я заставил тебя кричать?

Он двигает бедрами, и толстая, твердая выпуклость упирается между моих ягодиц.

Я не знаю, то ли он возбужден из-за ссоры, то ли из-за обещания, что он заставит меня кричать.

Или и то и другое.

Он болен. Абсолютно, чертовски болен.

Очевидно, я тоже больна, потому что моя промежность скользкая от возбуждения.

– Ты засранец.

Его горячее дыхание щекочет мочку моего уха, когда он прикусывает ее.

– Не искушай меня трахнуть тебя, сладкая.

Я ахаю, а затем застываю, когда его пальцы раздвигают мои ягодицы.

Что… он делает?

Он прижимает большой палец к моей задней дырочке.

– Хм, она выглядит девственной для меня.

– Эйден… остановись.

– Не волнуйся, я не буду трахать тебя в зад… пока. – Он нажимает на меня кончиком большого пальца, и я напрягаюсь. – Но когда придет время, ты позволишь мне, не так ли?

Он не может говорить о том, чтобы трахнуть меня в задницу, когда я даже не знаю, каково это – заниматься нормальным сексом.

– Или ты хочешь, чтобы я и тут взял свое? – Он проводит своей эрекцией вверх и вниз по моим скользким складкам.

Святой…

Почему это кажется таким… приятным?

Не только его прикосновение, но и все его присутствие за моей спиной. То, как он прикасается ко мне, создает ощущение, что он знал мое тело десятилетиями.

Как будто он владел моим телом десятилетиями.

В его абсолютной уверенности есть что-то такое, что превращает меня в простую марионетку в его руках.

– Я буду владеть каждой из твоих дырочек… – Его палец оставляет мою задницу, чтобы скользнуть вниз, к моим влажным складкам. – Но я начну отсюда. Я выбью из тебя воспоминания о ком-либо еще.

Напор его слов подобен тому, как его язык облизывал меня в этом безумном, сводящем с ума темпе.

Он покусывает мочку моего уха, посылая крошечные разряды удовольствия по моему позвоночнику.

– Ты позволишь мне владеть каждым дюймом тебя, не так ли, сладкая?

Мои нервные окончания настолько возбуждены, что я не могу ровно дышать, не говоря уже о том, чтобы думать или говорить.

Гортанный стон – единственный звук, который вырывается у меня.

– Черт. – Он переворачивает меня так, что я ударяюсь спиной о матрас.

Его глаза пристально изучают мое лицо, как будто на моих чертах написан какой-то мистический язык.

Язык, на котором говорит только он один.

– Останови меня, – бормочет он напряженным голосом.

– Ос-остановить тебя?

– Давай же.

Как я могу остановить его? Кроме того…

– Разве ты не говорил, что мне не позволено останавливать тебя?

– Это единственный раз, когда я даю тебе право первого хода. Скажи мне уйти, и я уйду. – Он двигает бедрами, посылая дрожь удовольствия вниз по моему животу, когда его рука обхватывает мое горло. – Я позволю тебе спокойно прожить свой последний год в школе. Я убью все свои фантазии. Я покончу со всем этим.

Мои губы дрожат.

Это то, чего я хочу, не так ли? Я проведу свой последний год в покое, и Эйден оставит меня в покое.

Эйден оставит меня в покое.

Мое сердце бешено колотится, но мне трудно сосредоточиться, когда его эрекция упирается в низ моего живота.

– Ты что, играешь в интеллектуальную игру? – Я огрызаюсь. – Это та часть, где ты смеешься мне в лицо и говоришь, что меня разыграли?

– Это та часть, где ты потеряла свой единственный шанс сбежать от меня. – Он сжимает мою шею. – Ты реально облажалась, сладкая.

Его губы прижимаются к моим во всепоглощающем, сводящем с ума поцелуе.

Часть внутри меня умирает; та часть, которая жаждала свободы, шанса сбежать от Эйдена. Но другая часть? Она наполняется странным чувством облегчения.

Холодок ужаса пробегает у меня по спине.

Это не я.

Я не такой человек.

Как я могла быть такой… сломанной? Настолько аморальной?

Я прижимаю руку к груди Эйдена в бесплодной попытке оттолкнуть его.

Он не двигается с места.

Он подминает меня под себя. Его торс прижимает мою грудь, его пальцы сжимают мою шею, а колени обездвиживают мои бедра.

Я не смогу сбежать, даже если захочу.

Я полностью в его власти.

Он может раздавить меня, погубить, и никто не узнает.

У меня перехватывает дыхание, когда его эрекция утыкается между моих бедер. Я благодарна тете за то, что она какое-то время держала меня на прицеле.

Хватит.

Я мысленно кричу, не зная, обращено ли это к Эйдену или к моему собственному телу.

Эйден не получит мою девственность. Я ненавижу