снежинки.

Им это удалось!

Правда физики до сих пор отрицают. Говорят, что на уровне видимости микроскопа снежинки могут оказаться идентичными, но если бы мы могли рассмотреть их ещё тщательнее, на уровне субатомов — различий была бы масса.

Получается, в этом мире всё имеет различия…

И даже если вас создали одинаковыми, предназначенными друг для друга — это ещё ничего не значит…

Устало вздыхаю.

Дую на стекло и вывожу сердечко. Утираю слёзы.

— Ян, всё нормально? — спрашивает Богдан в тишине.

Не похоже, что он находится в аэропорту. Скорее всего, в гостинице. Сейчас поговорит со мной, отправится в душ, а потом ляжет спать до утра. А я буду полночи заводить будильник, чтобы проверять температуру у детей. Третью ночь один и тот же чертов аттракцион.

— Ян…

— Да. Всё хорошо, — облизнув губы выговариваю.

— Завтра буду, потерпи, — произносит он ободряюще. — Ладно?!

— Ладно, — отключаюсь, пока не разрыдалась в трубку.

Убираю телефон на тумбочку. Приоткрыв дверь, выхожу в коридор и спускаюсь по лестнице на первый этаж.

Пусто.

Окинув взглядом гостиную, иду к журнальному столику, чтобы убраться.

На прошлой неделе администрация города предложила сотрудникам нашего центра несколько квот на обучение в одном из региональных институтов. Девчонки, практически все имеющие хотя бы средне-профессиональное образование, отказались.

А я отчего-то ухватилась за эту идею.

На свою голову, потому как мне предстоит до апреля сдать три единых государственных экзамена, учитывая, что школу я закончила чуть больше десяти лет назад. И если с русским языком, и географией я более или менее справляюсь, то математика — моё слабое место.

Пришлось даже, стыдно сказать, найти репетитора.

Загружаю посудомойку и отправляюсь спать, а уже на следующее утро просыпаюсь от звонка свекрови и её тревожного голоса.

Глава 38. Богдан

Завернув во двор, обнаруживаю на фасаде дома заметную трещину, которая книзу разветвляется на целую артерию из себе подобных, только более мелких сколов.

Вот и встретились. Я ждал.

Иду через укрытый спанбондом газон и присаживаюсь рядом со своей находкой.

Вроде не страшно. Пока.

Вытягиваю из кармана пачку и прикуриваю сигарету, не сводя глаз с разбитой штукатурки.

История этого дома началась с мечты, которую моя жена упорно называет нашей.

Сперва Яна сама оформила этот участок. Радовалась, как ребёнок, когда привезла меня сюда и устроила сюрприз.

Я не разделил её счастья по одной лишь причине — эту землю я знаю. Почва здесь влажная, местами болотистая. Для строительства категорически не подходит, поэтому собственник опустил цену за сотку на самое дно и нашёл-таки своего благодарного покупателя в лице моей любимой супруги.

На любые возражения Яна реагировала как обычно. Уговаривала и плакала, доказывала, что инженеры учтут в проекте дома качественный дренаж, и всё будет замечательно.

Я предложил купить новый участок.

Яна назло заключила договор со строительной фирмой и развела бурную деятельность. Если Шацкая что-то решила, пойдёт до конца.

Будь то бракоразводный процесс или розетка с Мадагаскара. Неважно.

Тогда я подумал — а может, мать твою, так надо? Пусть помается. В конце концов, я вкалываю последние лет семь на износ. Могу и преподать жене урок стоимостью в несколько миллионов рублей. Почему нет?

— Ты приехал? — выбегает на крыльцо Яна.

Полураздетая, в очередной шелковой пижаме и с забавной повязкой на голове.

Всё та же девчонка. Как тогда, в школе. Красивая и недосягаемая.

— Что там? — удивлённо вглядывается в фасад.

— Ничего, — поднимаюсь вздыхая. Выкидываю окурок в урну и иду навстречу к жене. — Ступай в дом. Замёрзнешь.

Яна разворачивается и шагает по лесенкам. Внимательно пробегаю глазами по стройному телу.

Бёдрами крутит намеренно. Знает, что смотрю. Каждый раз на ту же удочку… как пацан сопливый.

Стискиваю зубы до мелкой крошки.

— Как вы тут? — узнаю́, когда закрываю дверь за собой. Стягиваю куртку. — Целый лазарет на тебя взвесили.

— Не спрашивай, — говорит Яна устало. — У нас дневной сон.

— Как Маша? Динка?

— Маша сегодня получше, Дина вроде тоже без температуры, — отчитывается.

Племянница оказалась здесь по просьбе моей матери. Той пришлось лечь в больницу, сердце забарахлило. Отец бы с мелкой не справился.

Аня с мужем до сих пор в Москве. Вчера навещал их, динамика положительная. Вроде настроение приподнятое, что и меня не может не радовать.

— Еды вам привёз, сейчас принесу, — говорю озираясь.

Осознание того, что всё… придавливает сверху бетонной плитой так, что не вздохнуть. Вроде свыкся, пообжился, но иногда накрывает.

Хватаю куртку и без предупреждений выхожу из дома.

Снова закуриваю, глядя в пустоту.

Всё же и с квартирой правильное решение принял. Съеду. От греха подальше съеду. Если бы не дети, то и из города бы смылся. Провожу пальцами по затылку и затягиваюсь, выдыхая горький дым.

Через десять минут возвращаюсь с объёмными пакетами, которые сразу тащу на кухню.

— Здесь продукты, здесь игрушки, — теперь я отчитываюсь.

— Спасибо, — отвечает Яна, принимаясь разгружать. — Куда так много, Богдан?!

— Выкинешь, что не пригодится.

Сцепив руки за спиной, медленно обхожу гостиную.

— Что это у тебя? — киваю в сторону тетрадей и открытого ноутбука на журнальном столике.

— Что? — выглядывает из кухни и машет рукой. — Поступать хочу в следующем году, готовлюсь к ЕГЭ, представляешь?

Усмехаюсь.

— На кого хоть, если не секрет?!

— По направлению от администрации. Муниципальное управление, — в голосе слышу решимость, но в следующее мгновение он угасает. — Если получится.

В голове кометой проносятся сомнения. Вместо того чтобы их озвучить, бодро спрашиваю:

— С чего вдруг не получится?

— Математика не идёт, — пожимает плечами и исчезает в дверном проёме.

— Вспомнишь, не переживай.

Пока вышагиваю до кухни, сам пытаюсь возродить в памяти остатки школьной программы по «царице наук», но понимаю, что здесь я не помощник.

— Есть хочешь? — спрашивает Яна, убирая продукты в холодильник.

— Не отказался бы.

— Иди мой руки, я пока погрею.

Послушно бреду в ванную комнату на первом этаже и мельком зацепляю своё отражение в зеркале. Разглаживаю двухдневную щетину. Бессонная ночь и долгий перелёт осели на моём лице серыми пятнами. Умываюсь холодной водой.

В доме пахнет едой и уютом. Семьёй пахнет, которую мы проебали. Если быть точным, больше, конечно, я. Усаживаюсь за стол перед выставленной тарелкой с солянкой.

Яна располагается напротив с чашкой чая. Смотрит странно, будто так же, как и я, в шоке от происходящего.

— Что решила с разделом? — спрашиваю, забирая ложку из салфетки.

— Возьму заправки, — тихо произносит.

Блядь. Почему я не удивлён?

— Продавать будешь? — спрашиваю настороженно. Если да, то хоть выяснить кому, чтобы договориться о выкупе.

— Нет, — усмехается.

— А что тогда? — нахмуриваюсь.

Склоняет