и заботливой, поэтому я готова была отставить собственные чувства и дать ему всю себя, если он того захочет. На поцелуй отвечала страстно, стирая вкус страха и тревоги, завлекая в сладость и забытье. Думала зайти дальше, отвлечь его, но Брайен уже пришел в себя, и меня отпустило вместе с ним. Сковывающая боль в груди отступила, чувство ужаса ушло. Теперь я стала сильнее чувствовать ночной холод, которым веяло от него, и еще обожаемый запах.

Брайен отстранился, поправил волосы, в которые еще недавно запустил руку.

– Расскажи, что случилось, – тихо попросила я. Одновременно гладила руки и плечи, не оставляла без внимания шею. Надеялась, мои прикосновения окончательно расслабят крепкие мышцы.

– Я думал, что снова потерял тебя, – сдавленно признался он. – Какой бы в итоге план у Ребекки ни был, он провалился. Я не выдержал, помчался к тебе, потому что он пригрозил.

– Кто он?

– Правитель. Он сказал о тебе, и я потерял контроль. В голове сразу всплыли картины твоей смерти, которые я так часто видел раньше. Я не мог держать себя в руках и оставаться хладнокровным. Я так сильно испугался. Но ты здесь, и с тобой все в порядке.

Он правда так сильно испугался за меня, что бросил все, примчался ко мне почти раздетый и залез в комнату с включенным светом.

– В порядке, конечно, в порядке. И со мной всегда будет все в порядке. Я не хочу, чтобы ты так сильно переживал обо мне, больно видеть тебя в таком состоянии. Ты понимаешь меня?

– Но как иначе, Аврора? – спросил он, и я услышала улыбку в его голосе. – Я же люблю тебя.

Брайен притянул меня к себе для нового поцелуя. Он нежно смаковал мои губы, не торопясь.

– Даже несмотря на то, что я соврала тебе? – Мне пришлось взять его за лицо и отодвинуть от себя. После его признания поцелуи стали отдавать горечью, так как чувство вины все еще сжирало меня.

– Зачем ты это сделала? – Он спрашивал без упрека, но мне все еще было стыдно.

– Да, ты думаешь, что я тебе не доверяю. Но дело скорее в том, что я не верю в себя, не верю, что после произошедшего достойна тебя. Я ведь забыла тебя, понимаешь? Забыла!

– Ты сама выбрала забыть?

– Нет, меня пытались вылечить, пытались выставить тебя насильником. У них не вышло, тогда они решили просто стереть все воспоминания о темных и вернуть меня к нормальной жизни. Понимаешь, если бы не посторонняя помощь, я бы никогда так и не вспомнила тебя! Прошу, только не разочаровывайся во мне, не думай, что я не люблю тебя. Люблю! Но я такая слабая, прости меня! Я боялась, что оскорблю тебя, что ты откажешься от меня после такого.

Брайен остановил меня поцелуем, снова нежным и трепетным, обезоруживая. Но сам же вскоре отстранился, чтобы сказать:

– Если ты хочешь, чтобы я разочаровался в тебе, придумай повод получше. Пока что я все так же тебя обожаю.

– Но…

– Никаких но, Аврора. Я и сам не справился бы без помощи, сам не шел к тебе из-за того, что мне внушили. Нам повезло, что у нас есть люди, которые помогли нам вновь встретиться. Давай только договоримся не врать друг другу. Если ты будешь не готова чем-то поделиться, я пойму это и приму, потому что самому тяжело дается быть всегда открытым. Только не пытайся спрятать проблемы за красивой ложью.

Я растрогалась от того, каким прекрасным он был, как много доброты хранил в себе даже после всех тягот детства темного мира.

– Спасибо тебе, – прошептала я в его губы, и поцеловала уже сама. – Я не могла уснуть сегодня. Думала о тебе постоянно, переживала.

– Ты просишь меня не переживать о тебе, хотя сама переживаешь обо мне? – И снова поцелуй. Только уже более требовательный.

На губах теперь не было горечи ссоры или привкуса тревоги, только нежность, перетекающая в страсть. Все менялось так быстро, и каждая эмоция была такой яркой, что я распалялась все сильнее и сильнее.

– Скажи мне. – Брайен взял меня за подбородок, чтобы контролировать. Он ласкал мои губы, делал паузы, говорил во время них. – Ты все еще смотришь на меня как на темного?

– Нет, – незамедлительно ответила.

– Ты боишься нарушить закон?

– И снова нет.

Я была в этом безоговорочно уверена. Отношения с Брайеном не были плохими и неправильными. Да, нам еще предстояло работать над ними, да, они не соответствовали идеалам моего или его мира, но это не имело для меня никакого значения. Я любила то, к чему мы пришли, наш путь, и мне было глубоко плевать на то, что кто-то считал его мерзким.

– К чему ты клонишь? – спросила я, перехватывая инициативу. Теперь я решала, когда наши губы сольются, а когда он вновь вознесет меня до небес парой слов. – Может быть, ты все еще зацикливаешься на том, что мы делаем что-то запретное?

– Нет. Я никогда в жизни не делал ничего более правильного.

Он даже не касался меня ниже плеч, хотя я уже ластилась к нему, как кошка, и намекала на большее. Его сдержанность добивала меня и раззадоривала одновременно. Мне пришлось приложить много усилий, чтобы оторваться от него и встать.

– Ты тоже вставай, – нахально приказала я, рассчитывая на беспрекословное повиновение.

Только меня не послушали. Нахальным решил быть сам Брайен.

Он принялся целовать низ живота сквозь футболку. Чтобы усилить ощущения, я приподняла край и позволила ему прикоснуться уже к коже, зацепить зубами резинку свободных шорт и снять их вместе с бельем. Делал он это плавно, поглаживая кожу бедер, из-за чего узел удовольствия внутри меня завязывался крепче. Лицо его находилось в неприличной близости, я чувствовала глубокое, горячее дыхание и сама забывала, как дышать.

Громкий стон сорвался с моих губ, когда он поцеловал меня прямо между ног. Мне пришлось заглушить себя ладонью. Как же Брайен, наверное, упивался тем, что быстро и легко возбуждал меня, что мог отвлечь от всего и полностью переключить, погрузить в блаженство. Меня должна была смутить собственная реакция, влажность, но нет. Только не с ним. Он всегда меня раскрепощал.

– Встань, пожалуйста, – молила я, хотя сама цеплялась за его волосы и удерживала на месте.

Пульсация усилилась. Вскоре я не выдержала, захотела большего, поэтому оттолкнула Брайена, перешагнула через шорты и убрала их. Также быстро я стянула с себя футболку, оказалась голой, доведенной до кипения.

– Встань и поцелуй меня в губы. – Снова приказ. Хотя из-за возбуждения голос уже пропал.

– А