Шрифт:
Закладка:
Они по-прежнему смотрели глаза в глаза. Наверное, прошло секунды три или четыре, но Лене показалось, что минут десять или пятнадцать. Она не в силах была пошевелиться, только мысли разгонялись в голове сорокатысячной центрифугой: «Что делать? Что делать? — отскочить? закричать? ударить? Как вырваться, чё-ёрт, что сделать?.. Они одни, он может сказать, что она сама его позвала, сама полезла, вот, бля. Вот дура!.. Что делать? Что…».
Саша улыбнулся и потянулся ближе к ней, одновременно правой рукой проникая глубже под её юбку. Лена почувствовала, что время уходит, резко вздохнула и сказала как можно более строгим и спокойным тоном.
— Стой, Рогоносов, немедленно остановись.
Саша замер, и Елена Андреевна тут же ухватила его за правое запястье, убирая руку подальше от своих ног. Она резко встала, не отпуская руку парня, и сделала шаг к выходу.
— Занятие окончено и больше никогда не повторится,— холодным, почти механическим голосом продолжила Лена, стараясь не отводить взгляд.
Саша смотрел как-то зло и уверенно, а потом снова облизнул губы и, ухмыльнувшись, произнёс с неожиданной уверенностью:
— Лайка, ну ты же хочешь! Я видел, как на уроках на меня смотришь. Давай, никто не узнает, попробуй. Я по глазам вижу, что очень хочется! Не бойся, давай…
От такой наглости Лена потеряла дар речи. При всей своей дружеской близости никто из учеников не говорил с ней на «ты» и уж тем более не обращался по прозвищу. Кровь резко прильнула к лицу, сердце сильно ускорило ритм, и она едва удержалась, чтобы не влепить наглецу пощёчину.
— Выйди вон! — строго сказала Елена Андреевна, за руку увлекая парня в прихожую.— Я обо всём забуду, но это в последний раз. Вышел! — и не жди в школе поблажек и снисхождения. Не знаю, что ты там себе надумал, но это всё только в твоих драчливых фантазиях. Убирайся и не смей приближаться к моей двери, понял?
Она буквально вытолкнула его из квартиры прямо в носках, следом пинком отправила его кроссовки и захлопнула дверь перед носом. Затем бросилась к компьютеру, схватила тетрадки, выдернула флешку и вернулась в прихожую. На сей раз открыла только цепочку и в щель выкинула вещи на лестничную клетку. Носорог сидел на корточках и невозмутимо завязывал шнурки, словно не собирался уходить.
— Если не угомонишься, я немедленно позвоню отцу! — всё-таки сорвавшись на крик, воскликнула Лена. Самообладание изменило ей, и она не смогла сохранить строгий тон до конца.
— До свидания, Лайка! — с улыбкой сказал Носорог и двинулся вниз по лестнице.
Лена захлопнула дверь и в изнеможении опустилась на пол в прихожей. «Блядь! Как можно было быть такой беспечной дурой! — в отчаянии думала она.— Как можно? Тут, блин, классический случай! Блин, сколько порнух начиналось вот так же, и я, блин…».
Она вспомнила, что в студенческие годы на одной девичьей вечеринке они с подружками смотрели в общаге порно-ролики про «учительниц» и «учеников». Ещё долго смеялись, что парни — все как на подбор рослые и мускулистые второгодники, некоторые уже татухи успели набить. Даже на спор искали видео, в котором двоечнику на совращение училки понадобится больше пяти минут, и не нашли ни одного. И вот теперь она сама создала все условия, точно как в каком-нибудь ролике. С закономерным результатом.
«Видела же в актовом зале, какими глазами он на меня смотрел, могла догадаться! — никак не могла успокоиться Лена.— Чёртовы деньги, позарилась на шестьсот рублей, позабыла обо всём. Вот, бля, что теперь делать, размечталась! Дура, дура…».
Она с трудом поднялась с пола и шатаясь прошла на кухню. В память намертво врезался уверенный и наглый взгляд Рогоносова,— такой взгляд, будто она уже ему принадлежит, и он может делать с ней всё, что захочет. Успокоиться никак не получалось, и Лена полезла в шкаф, где внизу, за стопкой тарелок, стояла оставшаяся с 8 Марта бутылка шампанского. Учительница торопливо распустила проволоку, неловко попыталась открыть бутылку. Пробка стрельнула, шампанское обрызгало её, намочив блузку, и густой струей пролилось на пол. Лена, не обращая внимания, щедро налила игристое в кофейную кружку, залпом осушила, налила ещё. Через пару минут пузырьки приятно ударили в голову, сердце забилось медленнее, и третью кружку Лена пила уже маленькими глотками.
«Ничего не было,— сказала она себе.— Ничего не было, об этом никто не знает. Делаю вид, что ничего не было, всем говорю, что ничего не было — значит, и правда ничего не было. В этом году он выпустится, уйдёт из школы, об этом никто не узнает. Главное — самой не спалиться, и всё будет хорошо. Ничего не было! Вообще я никогда ни с кем из класса репетиторством не занималась и не буду. Ничего не было, и всё тут!..».
Она быстро разделась, закинула вещи в стиралку и, набросив халатик, стала убираться на кухне. На глаза попалась коробка конфет, подаренная учеником, и Лена в ярости бросила её на стол.
«Вот чёрт! Надо было её тоже отдать, а так взяла — и что теперь? — со злостью подумала она.— Ладно, съем пару штук — это будет мне моральная компенсация! А остальное выброшу, а то мало ли что…».
Пить шампанское на голодный желудок было не лучшей идеей, она почувствовала заметное головокружение и жадно набросилась на конфеты, словно ела их в первый раз. Нужно было срочно прийти в себя и идти в садик за дочкой, однако голова по-прежнему предательски кружилась. Лена с трудом убралась на кухне и, собрав мусор с бутылкой и коробкой из-под конфет, выставила его в прихожую. Затем включила душ, но напор был слабый. Пришлось набрать ванну, чтобы, забравшись в неё, попытаться отмыться от ощущения липкой грязи, охватившего её со всех сторон.
Глава 17. Унесенная Алиса
Ксения стянула через голову водолазку и почти сняла её, но остановилась, когда узкий рукав дошёл до повязки. Левая рука от плеча до локтя ныла целый день, а при стягивании рукава боль заметно усиливалась. Учительница вздохнула и резким движением, словно отлепляя полоску для депиляции, сдёрнула водолазку и
