грубой форме, безапелляционной, то здесь мы видим уже, что нравы смягчаются и для Льва Николай – это авторитет. И да, он в конце концов низлагает патриарха, но тут есть такая интересная деталь: Николай соглашается уйти с патриаршего престола с условием, что он останется в сане архиепископа.

Никита Новиков, историк-византинист

Несмотря на все сложности Льва Мудрого с четвертым браком, его сын все-таки стал наследником престола, поэтому Константин всю жизнь подчеркнуто называл себя Багрянородным. Так называли детей императора, которые были рождены, когда их отец уже находился во власти, на престоле. В таком случае они рождались в специальной палате Большого императорского дворца, которая была отделана прекраснейшим багровым мрамором. Отсюда их наименование: багрянородные.

К сожалению, самой Багряной палаты не сохранилось, но коридоры, которые вели к ней, столь богато украшены великолепной мозаикой, что можно себе представить, как выглядела эта парадная зала. Константин, который, кстати, был незаконнорожденным сыном, все время чувствовал эту проблему. Ему нужно было подчеркнуть, что он на престоле законно. Отсюда такое внимание к месту рождения и к этому прозвищу «Парафеногенет», «Багрянородный», то есть подлинный император.

Эта идея – не что иное, как представление о том, что любой царевич, сын законных императоров, который рождается в порфировой палате Большого дворца, приобретает мистический статус, сакральный статус, и что бы ни происходило, какова бы ни была политическая ситуация, против него не может применяться никакое насилие и он должен жить во дворце и осуществлять свою сакральную функцию.

Никита Новиков, историк-византинист

И эта система, возникшая именно в эпоху Македонской династии, оказывается жизнеспособной. Лучшим примерном тому был как раз Константин VII. Формально императором он стал в 913 году, в возрасте всего восьми лет, и в течение трех десятилетий за него правили другие: родственники, удачливые полководцы, придворные. Они даже получали титул императора, но императора-соправителя, а Константин оставался номинальным главой государства, и никаких покушений на него не было.

Имея большой досуг, всю свою энергию, все свое желание послужить государству он тратил на создание мощного свода разного рода источников, так называемые энциклопедические своды Константина Багрянородного. Он создавал сочинения о посольствах, о народах, о фемах, об управлении империей, о церемониях двора, и эти сочинения подчас занимают тысячи страниц текста. То есть Константин Багрянородный – ну, конечно, не сам лично, скорее всего, ему помогали многочисленные редакторы – создал, по большому счету, вот такой бесценный компендиум знаний, собранных из античных авторов.

Павел Кузенков, кандидат исторических наук

Регламентация знаний и энциклопедизм коснулись и церковной жизни. Монахи возрожденного после иконоборчества Студийского монастыря создали Студийский синаксарий, в котором был прописан весь порядок богослужения на все праздничные дни церковного календаря, и вместе с ним комплекс необходимых богослужебных книг. Именно на основе этой работы и возник Студийский устав, распространившийся вскоре по всей империи, а затем попавший на Русь.

Параллельно развивается деятельность Симеона Метафраста, выдающегося государственного деятеля, светского человека, который создает огромный корпус пространных житий, многие из которых он пишет сам, и по крайней мере в тех, которые он пишет сам, у него виден огромный интерес к мученикам, то есть к римской античной эпохе, – и к быту, и к каким-то реалиям той еще языческой Римской империи.

Никита Новиков, историк-византинист

Действительно, Македонский ренессанс в X веке стал возвращением античной традиции, накоплением и обработкой знаний предшествующих эпох, и этот процесс затронул все стороны византийской мысли.

Византийское богословие стало довольно статичной величиной. Острота споров, острота богословских интуиций, мистических озарений к тому времени уже утихла, и в Византии были официальные богословы классического склада, для которых богословие выступало скорее как философия.

Дмитрий Бирюков, доктор философских наук

Мы видим, что для византийцев вот это возрождение, этот ренессанс действительно становится таким новым освоением античного наследия и новой самоидентификацией, которая для них просто уже составляет реалии их жизни.

Никита Новиков, историк-византинист

С Константином Багрянородным связан еще один известный эпизод русской истории, а именно приезд в Константинополь княгини Ольги и ее крещение. Константин написал книгу «О церемониях», это своеобразный учебник по придворному этикету. Этот визит княгини Ольги описан во всех деталях, в самых мельчайших подробностях – скорее всего, не только потому, что это был визит иностранного посла, представителя другого народа, но и потому, что это был визит руководителя государства – женщины. Он подробно рассказывает, как происходили все эти церемонии, кто где встал, кто где сел, кто кому что подарил. К сожалению, мы не знаем, где все это реально происходило. Даже знаменитый юстинианов Хрисотриклиний, то есть «Золотую палату», найти пока не могут. Дворец разрушался еще в византийские времена. К XI столетию он вообще практически стал руинами, его покинули, а в XX веке археологи договорились с турецким правительством о моратории на строительство в этом районе ради археологических раскопок. Но денег на них не хватало, и постепенно везде стали возникать сначала деревянные дома, а потом уже и каменные строения, так что сегодня в современном Стамбуле дворец, словно какое-то чудо, возникает то тут, то там, на него можно наткнуться в любом месте старого города, он буквально под ногами, в подвалах и за фасадами многочисленных кафе.

Для Ольги визит в византийскую столицу имел огромное значение. Молодое древнерусское государство искало надежных союзников на международной арене, поэтому принятие русской княгиней крещения было логичным шагом к сближению с могущественной ромейской державой. Но почему же Константин VII не упоминает об этом событии в книге церемоний?

Визит Ольги был описан в книге церемоний византийского двора, написанной Константином Багрянородным, но описание туда попало почти случайно, потому что Константин очень дотошно относился к церемониалу и для него визит правительницы-женщины – это был прецедент. До этого не принимали правительниц-женщин, и он поместил туда описание этого визита, скорее всего, чтобы показать, как принимать княгиню, как принимать архонтиссу, женщину – главу государства.

Никита Новиков, историк-византинист

Все, что не относилось к церемониалу, в этом сочинении императора не интересовало. Он даже не упоминает о целях визита княгини. Скорее всего, Ольга рассчитывала договориться с императором о династическом браке между юным князем Святославом и дочкой Константина VII, царевной Анной. Но для багрянородного василевса союз с представителем варварского народа был неприемлем. Русская княгиня, судя по всему, осталась недовольна и тем, что не достигла своей цели, и приемом в целом.

Приемы у византийского императора