Сан-Франциско, Калифорния

К ее рту и носу прижимался желтый цвет. Мягкие янтарные облака, не позволявшие сдвинуться с места.

Ее руки были прижаты; она отчаянно пыталась перевернуться на бок, чтобы глотнуть воздуха. Тихий голос шептал ей:

Не сопротивляйся. Расслабься. Погрузись в тепло.

Что-то тянуло ее вниз. Тяжесть и невесомость одновременно.

Шварцман боролась еще упорнее. Никакого тепла не было. Это была уловка.

Борись. Борись сильнее.

Она почти не шевелилась, а в голове уже как будто бухал кузнечный молот. Это нечто было слишком сильно. Спенсер победит. Если она не сможет одолеть это нечто, он победит. Несмотря на все это время, на все расстояние, он ее победит…

Анна тихо вскрикнула и проснулась. И поняла, что не может пошевелиться. Она как будто была привязана, но ремней не чувствовала.

Она сосредоточилась на движении в темноте.

Желтый поблёк. Появились серые тона.

Ее пальцы вцепились в простыню. Она втянула в себя воздух и снова закричала.

Раздался какой-то тихий звук.

Больше серого, меньше желтого.

И затем последний крик.

Звук.

Шум.

Негромкий, но его хватило, чтобы отогнать желтизну, чтобы на смену ей пришел серый цвет, глубокий и безопасный.

Она была свободна.

Анна перевернулась на бок, протянула руки к краю кровати.

Пульсация в голове ослепляла.

Шварцман прижала пальцы к глазным яблокам, пытаясь вспомнить прошлый вечер.

Она приготовила дома ужин. Выпила в ванне бокал вина, но только один. Что-то было не так. Ее мутило. Или это рак груди вызывает головные боли?

Анна протянула руку, чтобы подняться, — и почувствовала рядом с собой что-то теплое и твердое. На этот раз крик был громким и ясным. Он разбудил ее. Она отползла в сторону. Ноги запутались в простынях, и Анна упала с кровати, успев выставить руки.

Ладони нащупали твердый пол — и разъехались в стороны на чем-то скользком. Анна ударилась подбородком об пол, прикусила язык и почувствовала вкус крови. Ощутила ее запах.

Теплая и живая. Это было так непривычно…

Из окна сквозь края жалюзи пробивался бледный лунный свет. Шварцман обнаружила себя на полу по другую сторону своей кровати. В ее собственной комнате. Но ведь она никогда не ложилась на этом месте. Она всегда спала на другой стороне.

Анна подняла руки и увидела на ладонях густой малиновый мазок. Снова кровь. Она коснулась языком тыльной стороны ладони.

Здесь слишком много крови.

Анна поднялась, вытерла руки о пижамные штаны и шагнула к кровати. Прикроватной лампы почему-то не было, поэтому она подняла жалюзи. Комнату залил тусклый лунный свет. На кровати виднелся холмик в форме человеческого тела.

Наверное, обман зрения. Анна медленно двинулась к нему. Увидела голову, темные волосы… Нет, никакой не обман.

Она тянула руку до тех пор, пока кончики пальцев не коснулись стены. Ладонью нащупала выключатель. Комнату залил белый свет. Анна заморгала. В ее постели ничком лежал какой-то мужчина.

— Как ты сюда попал?

Молчание.

Там, где она нащупывала выключатель, остались полосы крови. Анна проверила собственное тело, потрогала грудь и живот.

Это была не ее кровь. Ее собственную кровь адреналин с ускорением гнал к ногам и сердцу. У основания шеи, как бешеный, бился пульс. Голова кружилась, но она заставила себя подойти к кровати. Набрав полную грудь воздуха и поборов страх и желание броситься наутек, обеими руками перевернула тело на спину.

И увидела перед собой Кена Мэйси.

По центру его рубашки, почти перпендикулярно коже, торчала костяная рукоятка ножа. Это был небольшой нож для чистки овощей. Один из ее набора.

Шварцман потянула за рубашку, но нож удержал ее на месте. Дрожащими руками она расстегнула одну из пуговиц и заглянула внутрь, Лезвие сидело глубоко в груди. Сама грудь была исполосована ранами. Море крови.

— О господи…

Шварцман взглядом поискала на прикроватной тумбочке мобильник. Пусто. Белый шнур, к которому она подключала телефон каждую ночь, был на месте, но сам телефон исчез.

Грудь Мэйси слегка приподнялась.

— Кен! — выкрикнула она и, вытащив из прикроватной тумбочки ножницы для ногтей, разрезала на нем рубашку. На месте раны пузырилась красная пена. Он еще дышал.

Аннабель бросилась через всю квартиру и нашла кухонный телефон — допотопное устройство, прикрепленное к стене тонким полупрозрачным шнуром. При звуке гудка она едва не вскрикнула и дрожащим пальцем набрала 911.

— Это «девять-один-один», что у вас случилось?

— Это доктор Анна Шварцман. Срочно нужна «Скорая помощь». — Она назвала свой адрес. — У меня здесь мужчина с ножевым ранением в грудь, в моей… — Она умолкла.

Мужчина с ножевым ранением в грудь в ее постели.

Она не могла произнести эти слова.

— Хорошо, доктор. Просто оставайтесь со мной на связи.

— Я попытаюсь оказать жертве первую помощь, какая только в моих силах. Вызовите «Скорую»!

Она повесила трубку и посмотрела на столешницу. Два стакана. Пустая бутылка «Эвана Уильямса». Последняя бутылка, оставшаяся от ее отца, которую она берегла. Но вчера вечером она пила вино. Анна вспомнила ванну, вспомнила, как легла спать…

Выходит, она что-то забыла. Но что?

Анна набрала главный номер полицейского отделения.

— Это доктор Шварцман. Срочно свяжитесь с Хэлом Харрисом, и пусть он меня встретит.

— Боюсь, у инспектора Харриса выходной день.

— Я судмедэксперт. Я требую, чтобы вы срочно позвонили инспектору Харрису. Пусть он приедет по этому адресу. Вам все понятно?