а пацаны перестали видеть смысл звать меня на улицу. Аже Мишка перестал заходить ко мне, потому что меня вечно не было дома. И я перестал заходить к нему смотреть мультфильмы. И не потому, что мы купили телевизор. Мы его так и не купили. Мать по воскресеньям ходила его смотреть к соседке, где они пили чай и судачили, а мне телевизор был не нужен. Я купил себе новейший радиоприёмник «ВЭФ-202» и слушал иностранные радиостанции и иногда, когда можно было его поймать, «Голос Америки из Вашингтона». Купил ещё магнитофон-приставку 'Нота-303. Но о нём, чуть позже…

— Короче, — скривился я. — Чего надо⁈ Магнитов нет!

— Ты, это, гитару, говорят собрал?

— Ну, собрал, и что? — я старался не «чокать».

— И играет она, говорят, не плохо?

— И что? Короче можешь?

— Может, покажешь нам. Мы к вечеру новогоднему готовимся. Репетируем в спортзале. А ты говорят и песню клёвую сочинил… Может, придёшь сегодня? И гитару покажешь и песню?

Я сурово посмотрел на Попова.

— Витя, эта гитара мне очень дорога. А вы, боюсь, по глупости своей и непониманию политического момента, попытаетесь её у меня отжать. Дескать, аз сам пацан сделал, а не куплена она, то и грабежа никакого нет. Менты и заниматься не будут, если заявить. Но заявлять, Витя я не буду, если что, я вас всех просто замочу по-тихому в тёмном переулке. Перо в бок и ваши не пляшут.

Я сделал движение телом к ему.

— Ты чо, дурак, что ли? — отшатнулся Попов, хотя стоял вплотную к подоконнику.

— Я же тебе ещё тогда сказал: «за своё зубами грызть буду».

— Да мы ничего… Только посмотреть на гитару хотели.

— И я ничего, — проговорил я миролюбиво. — Если ко мне хорошо, так я к таким людям ещё лучше. Приду, но парням скажи, чтобы не борзели.

— Я им скажу, — успокоил меня Славка. — Они меня послушают.

— Ну и ладушки.

Я протянул Попову ладонь и пожал ему руку.

После уроков, которые уже стабильно проходили с моим активным участием, — я сходил на бокс, сделал домашнюю работу и взяв гитару и комбик, потащился в школу, где, к своему удивлению, в спортзале увидел Славку. Спортзал сейчас, в преддверии нового тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года и холода в нём, от физкультурных факультативов отказался и принял музыкантов. Ещё днём, когда светило солнце, спортзал через большие окна прогревался, а вечером остывал так, что изо рта валил пар. Что-то не так было с батареями.

Славка крутился возле симпатичной девушки. Девчонкой у меня не повернулся бы её назвать язык.

— О! А вот и Джон! — воскликнул Славка, словно я был задержавшимся в автомобильных пробках Дедом Морозом. — Прозвучало вообще, словно «Он». А вот и Он!

— Прикольно, — подумал я. — Надо запомнить!

— Всем привет! У меня мало времени. В двадцать два ноль-ноль я ложусь спать. Спортивный режим.

— Он у нас боксёр и самбист! — важно произнёс Славка, адресуя посыл девушке.

— Познакомь нас, Слава, — попросил я. — Хотя, как зовут меня, все уже слышали.

Славка покраснел.

— Это — Лера, — это — Саша, это — Григорий, это — Андрей, это — Виктор. Ты его уже знаешь.

— А я — Женя. Но они во дворе, — я мотнул головой в сторону Славки, — зовут меня Джон.

— Словно Джона Леннона. А ты песни Битлз знаешь?

— Естественно, — просипел я. — Кто же из музыкантов не знает «Битлз»?

— А что ты знаешь из Битлз, — спросила девушка.

Если бы я сказал «всё», я бы не соврал, но я сказал:

— Не очень много.

Тем временем я достал из «самопального» чехла гитару и ткнул в неё штекер. Другой конец провода, передав Попову, подошедшего ближе.

— Ткни куда-нибудь.

Виктор с готовностью принял шнур и ткнул его в усилитель.

— Ого! — подумал я у них и усилитель есть. — Ламповый похоже.

— Так что тебе сыграть из Битлов? — спросил я.

— А ты Мишель сможешь? А то наши не могут.

Она посмотрела на Попова.

— Там гитара сложная. Аппликатуру подобрать не получается.

— Можно и Мишель, — улыбнулся я. — Мне показывал один музыкант…

Включив гитару, я услышал фон от усилителя и переключил гитарный звук на спаренный звукосниматель. Фон оборвался.

Мишель — песня интересная для игры на гитаре, тут я с Поповым солидарен, но когда знаешь аппликатуру и сыграл её тысячу раз, ничего сложного. Пальцы, слава богу, меня уже слушались хорошо. Главное — знать, куда ставить.

— Мишел, ма бел[18]… — запел я, глядя в глаза девушки. Такие песни надо петь кому-то, тогда они звучат душевнее.

Глава 21

— Ну, ты, хулиган, — сказала Лера, отмерев после того, как отзвучали последние звуки песни. — Ты же, вроде, маленький ещё… Ты в каком классе?

— Шестом. А в чём дело?

— Д-а-а… Смотришь ты по-взрослому как-то.

— Это песня такая, э-э-э, серьёзная, поэтому и я серьёзный, а так я оболтус, — скорчил я смешную рожицу. — И вообще у меня с головой проблемы, после того, как я этим летом утонул. Вон, Славка знает.

— Проблемы? С головой? — удивилась девушка и посмотрела на Славку.

— Да, это он придуривается, — скривился тот. — Нормальный он если его не трогать. Отвечаю.

— Так, давайте гитару слушать! — прервал пустопорожний трёп Попов. — А то уже половина девятого часов. Через фуз играешь? Из «дипов», что-нибудь знаешь?

— «Смог он зе воте»[19]…

— А ну ка⁈

Сыграл «смог».

— А что играл у трудовика? То точно твоё было?

— Найди другое похожее, дам червонец.

— Сыграешь?

Сыграл[20]. Спел.

— Клёвая музыка, пацаны! — сказал Попов корешам. — Может, сыграем?

— У нас медляков совсем мало, — пробубнил клавишник, — но ведь аранжировки нет. Одна гитара. А клавиши? А барабаны? Бас поковыряет что-нибудь по гамме, а мне партитура нужна.

Я подумал-подумал и, мысленно махнув рукой, брякнул:

— Есть у меня партитура и для барабанов, и для клавиш. В ней клавиши фоном гитаре идут. Нет в ней у клавиш ничего сложного. Две гитары бас и барабаны. Ваших клавиш, если их тихо