Шрифт:
Закладка:
— Да, ладно тебе, Джон! Что ты как ёжик? Он же извинился⁈
— Извинился за то, и накосячил снова, — я иногда, при конфликтных ситуациях, пользовался сленгом девяностых годов. Это, кстати помогало, так как воспринималось пацанвой, как далеко не всем известная «феня». И мои словечки постепенно входили в пацанский оборот. Например ненавидимое мной слово-паразит «капец», уже «завирусилось» в нашей школе. А ведь я его и сказал-то раза два всего. Хотя… Полагаю, всё-таки оно лучше, чем слово «пи*дец», которым пацаны повсеместно выражали своё мнение о любом значимом событии.
Славка своим тоном и внешним видом умолял меня, а если ему надо, значит надо пойти на встречу его просьбе. Славка единственный во дворе старший, кто воспринимал серьёзно. В нашем доме старше меня кроме грека и Славки не было, а в одиннадцатом и в девятом старшие были. Наверное потому, что дома были построены раньше.
Так вот те ребята не вели себя со мной, как с равным. С одной стороны, я понимал, что Славка в пацанах своего дома имел, как бы, свиту. Но в том-то и дело, что со мной он и разговаривал совсем иначе, чем с ними.
— Ты Джон, как индеец Джо из фильма про Тома Сойера, — как-то сказал мне Славка. — У тебя такое же неподвижное лицо. Раньше, вроде, ты был обычным, а как спасли тебя, так… Словно повзрослел, что ли? Да нет, и у взрослых лицо подвижное и видно о чём они думают. А у тебя словно маска. Как у Чингачгука…
А ещё за три прошедших месяца я успел три раза подраться с Греком, он с первого раза не понял, что бить себя я не позволю. Во всех трёх случаях случилась «ничья», потому, что побить он меня не смог, а сам в тыковку получил не слабо. Первые два раза добивать его я не стал. Пожалел. На третий раз, когда он снова кинулся на меня с кулаками из-за противоречий в споре, мне пришлось его уложить моим любимым ударом в печень.
Мне, почему-то, «приятнее» бить простого хулигана по туловищу. Не знаю почему. Заметил ещё из той жизни. Может потому, что попав голову, ты можешь нечаянно стать убийцей, как уже случилось у меня в этом мире. Висел! Висел надо мной комплекс вины и тяжкого греха… Да-а-а… Наверное поэтому…
Уложив Грека на уже холодную октябрьскую землю, я наступил ему на правую руку в районе запястья. Он заныл, а я сказал так, чтобы слышали все пацаны:
— Ты, Грек, дурак, или просто притворяешься? Я тебя третий раз бью, а ты так и не понял, кто сильнее из нас? Так вот, глупыш, если ты и сейчас не понял, то я здесь не при чём. В следующий раз придётся сломать тебе руку. И я сделаю это с удовольствием, потому, что ты, Грек, зае*ал уже всех, кто младше тебя.
Валерка прошептал, что всё понял и ушёл домой. Примерно месяц мы его не видели и встречались с ним только в школе.
Ещё мне пришлось отлупить Банана, который, почему-то возомнил себя вправе отказать мне кататься на его велосипеде. Всем разрешал, а мне нет, видите ли. Он к женьке всегда относился с пренебрежением. Неприятный был пацан и не я ему давал такое прозвище. Нормального пацана так не назовут. Жадноватый был мальчишка. И приехал он от родственников к самой школе, а потому не знал, что со мной произошло. Вот и пришлось Банана просто слегка отпи*дить и велосипед забрать. Катались мы тогда на велосипеде с пацанами весь день, а не по пять минут.
Пришлось подраться с другим мальчишкой, тоже почему-то носившего прозвище «Грек». У них с нашим Греком и фамилии и имена были одинаковые, наверное, поэтому? Но у нашего Грека и лицо было смуглое и глазки кругленькие, а тот был бледнокожий… И жил здесь дольше, так как был из одиннадцатого дома.
С ним мы что-то поспорили, когда играли в футбол. Он был крупнее и старше на год. Он попытался меня ударить, я увернулся и пригрозил ему «пи*дюлиной». Старшие парни, поймали меня «за базар» и пригрозили, что если я не справлюсь с Греком, то они мне сами наваляют. Они тоже были из одиннадцатого дома и защищали свои интересы. Пришлось мне навалять и старшему Греку.
Подрались мы даже с Мишкой. Что-то у него было плохое настроение и он стал дразниться. Предупредив его пару раз, пришлось предупреждения исполнять. За слова надо отвечать, вот он и ответил. Но Мишка тогда даже не обиделся, потому, что я просто настучал ему по пузу. По пузу, всё-таки не так обидно, как по лицу, я считаю. Поэтому мы с Мишкой так и остались друзьями.
Так вот Славка в отношениях со мной, как-то подобрался. Скорее всего, он думал, что я попытаюсь доминировать и вести себя с ним вызывающе, как Грек, например, но я во-первых обращался к нему с уважением, а во-вторых почти вообще не выходил на улицу. Да и что мне там было делать? Пистоны «гахать»? Или в лягушек на озере из рогаток стрелять? Или головастиков конденсаторов мучать? И вообще я не знал, о чём с мальчишками разговаривать. Обсуждать просмотренные сто раз мультики или художественные фильмы, как этот того «бах», а тот этого «трах». Или эту…
Они сделали себе из сталистой проволоки «шпаги» и Мишка почти выбил Сашке левый глаз. Хорошо, что почти. Потом они додумались надеть на кончики «шпаг» пробки от вина, но это уже стали не шпаги и пацаны их забросили. Они пулялись друг в друга из рогаток и самострелов, стрелявших пульками и только чудом не по повыбивали друг другу глаза. Они взрывали карбидные гранаты и делали магниевые бомбочки.
И что? Этим должен был заниматься и я? Да, Боже упаси! Я осознавал всю степень риска быть ребёнком, и особенно мальчиком. Сам ведь всё это прошёл. Сам занимался такой же хернёй. И глаза чуть не вышиб и… Да чего только в моей детской жизни не было. Как вспомню, так вздрогну. И помнил и вздрагивал, глядя на них, но из окна. То есть, я не видел смысла в гулянках,
