Поднявшись в свою спальню, Лиза почувствовала, что ощущение тревоги все же не покинуло ее. Лии нигде не было, и они несколько дней не созванивались. Она вышла в проем бежевого цвета, между комнатами на втором этаже, и увидела, что детская комната была пуста, а дверь в спальню Лии была закрыта. Она подошла к ней поближе и услышала громкие всхлипывания.

Лиза остановилась, не зная, что делать. Неожиданный прием этого комфортабельного дома обескуражил ее. На несколько секунд она застыла в слегка наклоненной позе, не зная, куда ей двигаться – вперед или назад, направо или налево – как будто ее застали на месте преступления.

Возникший перед ней силуэт Тео заставил ее пошевельнуться. Он вопросительно посмотрел на нее и, услышав рыдания за дверью, недоуменно развел руками, спрашивая таким образом Лизу, что случилось.

Лиза сомкнула губы и пожала плечами, отвечая таким образом, что понятия не имеет. Они тихо прошли в спальню Лизы, и она незаметно закрыла дверь.

– Что случилось, – спросил Тео полушепотом. – Это Лия?

– Полагаю, что да, – ответила Лиза. – Я не знаю, что случилось.

Она не смогла себе найти места от волнения и подошла к окну. Она подумала, что они поссорились с Артуром, он забрал Сашеньку и уехал из дома. Ей захотелось поделиться своими мыслями с Тео, но она не смогла вымолвить и слова. Кто она такая, чтобы обсуждать чужие отношения, когда ее собственные были насквозь фальшивыми.

Она понимала, что лгала ему сейчас и всегда, с самого первого дня их знакомства, но мысль о том, что он никогда не спрашивал ее о прошлых отношениях, оставляла простор для спокойствия и вытесняла сомнения. Она, несомненно, собирается все ему рассказать, как только почувствует, что наступил подходящий момент. Хотя он отчего-то до сих пор не наступал. Признаться ему сейчас на фоне рыданий Лии, на ее взгляд, было бы приговором их отношениям. Лиза подумала, что впервые в своей жизни ей приходилось что-то скрывать, и это было отвратительно.

Она обернулась к Тео. В его слегка прищуренных глазах она увидела сомнения. Он сложил руки на груди и пристально смотрел на нее, как будто хотел удостовериться, что она на самом деле ему лжет.

– Я пойду домой, – сказал он, в дребезги разбив ее предположения. – Дай мне, пожалуйста, знать, если тебе или вам понадобится помощь.

Он подошел к ней и поцеловал глубоким, продолжительным поцелуем. Его всегда горячие губы были в этот раз прохладными. Лиза убрала кудряшку с его лба.

– Хорошо, – все, что смогла ответить она.

Когда Тео ушел, она внезапно поняла, что, думая о своем проступке, она совершенно забыла поинтересоваться, как у него прошел разговор с отцом. Тео выглядел после него собрано и решительно, как если бы был готовым ринуться в бой. Она продолжала стоять у окна. Погода хмурилась, и небо постепенно затягивали заспанные неповоротливые тучи.

Лиза решила снова подойти к двери Лии и на этот раз постучаться, дав знать, что она вернулась, и предложить свою помощь. Хотя она не знала, насколько это было бы вежливо и уместно по английским меркам – врываться в личное пространство подруги.

Она все же тихо постучала в дверь.

– Войдите, – послышался слабый голос Лии.

* * *

Лия сидела на полу, облокотившись на кровать. Ее голубые глаза потускнели, а нежная кожа покраснела и опухла. Она громко, надрывно откашлялась и протянула руки к Лизе.

Женщины обнялись. Окно громко хлопнуло, в комнате внезапно потемнело, и дождь обрушился с неимоверной силой, грохоча бесконечным потоком воды.

– Моя мама оказалась на улице, Лиза, – снова заплакала Лия. – Я узнала об этом сегодня от сестры. Ее обманным путем лишили квартиры, а на свою пенсию она не просуществовала бы и неделю. Она сначала жила в приюте, а после стала побираться на улице. Ее увидели наши знакомые. Ей всего пятьдесят шесть лет и наверняка она все еще необыкновенная красавица. Что же с ней стало!

Лия закрыла лицо руками, как будто ей было стыдно это говорить и что это она жила на улице. Она помотала головой.

– Но почему я все это время жила только своей гордыней, – сокрушалась она, задавая этот вопрос, словно будто это была молитва-прошение. – Как это глупо и по-детски, Лиза. Как же это уничтожает. Она почти не приходила ко мне во сне, но когда это случалось, выглядела беспомощно. Она всегда была такой. А я не протягивала ей руки, как я это только что сделала тебе, мне казалось раньше, что у меня и нет вовсе этих рук, чтобы их протянуть ей, что она их отрубила мне тридцать лет назад. Я была слишком скупа на любовь и зациклена на чувстве несправедливости. Время пролетело так быстро, а у меня ощущение, что я только вчера уехала в Москву, полная ненависти, горечи и обиды.

Посмотри вокруг, Лиза, на все, что я имею, – вот настолько сильными были эти чувства. На них я существовала все это время, как наркоман на необходимой дозе. Я выстроила свою жизнь самым лучшим образом, потому что другого выбора у меня не было. Я мстила и хотела доказать, что все определения, которые мне были даны в детстве, не имеют со мной ничего общего.

Как только я замедляла шаг и у меня возникало желание обернуться, они настигали меня и затягивали в свое логово, где медленно и равнодушно хотели испить все мои жизненные соки. И я вырывалась, как могла, и снова бежала вперед. Временами без остановки, пока не лишалась сил и не падала от усталости, давая себе скудный перерыв на восстановление.

Я лишила себя прошлого, я запретила себе о нем думать, я вырвала его с кровью и мясом из своей жизни и придумала себе идеальное настоящее и будущее. И ты знаешь, они такими и стали. Я обезопасила себя на века – выбрала страну для проживания и старения, где нельзя кричать на детей, а за побои можно попасть в тюрьму. Где можно подать жалобу на мужа, что он не занимается с тобой любовью, игнорирует тебя или ведет асоциальный образ жизни.

Лиза придвинулась ближе к подруге и протянула ей салфетки. Она сопереживала ей, и искренние слова, постепенно увлажняющие комнату, резонировали с ее собственными чувствами. Лиза не относилась так радикально к своему детству, хотя и не могла нащупать в нем ничего вдохновляющего. Оно было для нее скорее чем-то официальным, формальностью, через которую вынужден