Айдар кивает, зачем-то тянется к моему лицо и поглаживает щеку. Я почти привыкла к этому жесту. Он так уже делал. Но мне плохо от мысли, что теми же пальцами мог касаться не меня. А ведь мог… Я только хвостик разговора видела, а что было до… А что было не сегодня…

Начинает потряхивать, я отступаю от мужа первой и иду к столику. Куда он – не слежу. И взглядом больше не ищу. Просто облегченно выдыхаю, когда подходит, берет за руку и мы направляемся к машине.

Через пятнадцать минут. Это не сорок. Намного ближе к десяти.

В салоне мне становится лучше. Я немного успокоилась. Привыкла. Да и алкоголь… Он расслабляет.

Внедорожник Салманова гонит в сторону города по лесу, я ненадолго прикрываю глаза. Мне плохо и хорошо. В машине сейчас пахнет не только нами – мы умудрились просочиться другими людьми. Я скорее всего накрутила себя, но ее запах ощущаю сильно до раздражения.

Чтобы не думать об этом – распахиваю глаза и поворачиваю голову к Айдару. Любуюсь сосредоточенным профилем, усугубляя свою ненужную ревность.

– А какая зарплата у руководителя департамента дорожного хозяйства? Областной администрации, если не ошибаюсь...

Может быть влюбить в себя мужа я не смогла, но удивлять его научилась. Айдар сначала хмурится, потом смотрит на меня с сомнением…

И сама не знаю, почему улыбаюсь. Наверное, хочу, чтобы так же легко было всегда. Я хотела, чтобы повернул голову – получила желаемое быстро. Теперь хочу как можно дольше держать его взгляд.

– Тебе точную сумму? Не знаю. Разве что порядок цифр…

Он так серьезно относится к моему вопросу, что автоматически делает приятно. Не высмеял. Спасибо.

Вроде бы благодарна, а все равно в груди жжется. Ревную.

– Можно не точную. Я просто думаю… На эту зарплату можно купить жене сумку за пятнадцать тысяч евро и ювелирный гарнитур за двенадцать? Вряд ли один…

Айдар удивляется сильнее. Это отражается в его мимике. Я же пожимаю плечами.

Пока он заканчивал свои дела, я отвлекалась, как могла. Никому не желаю узнать, как это ужасно, находиться в одной комнате с женщиной, которую связывают интимные отношения с твоим мужем.

Мы оттуда ушли, а я до сих пор не могу отмахнуться. На стуле сидела, как на иголках. Пила шампанское и гуглила. Я нужна как шпионка – я буду хорошей шпионкой. Я и женой была бы хорошей, старалась бы…

– Ты у нее не спрашивала?

Перевожу голову из стороны в сторону. Чуть-чуть обидно, что Айдар думает обо мне хуже, чем есть. Я не дура, господин прокурор. Не дура. Выслужиться хочу.

– Нет. Там многие выглядели роскошно, но она… Слишком. Мне кажется, когда твой муж так явно замешан в коррупции, нужно вести себя скромнее…

На мое заключение Айдар реагирует волнением губ. Смеяться хочет, но сдерживается. Снова смотрит на дорогу, а потом на меня.

– Некоторым людям сложно не потерять берега…

– Ты их оправдываешь? – Спрашиваю даже зло. На самом деле, мне всё равно, насколько ужасные люди тот самый руководитель и его жена. Хочу выплеснуть эмоции на мужа. Их слишком много. Повод – не важен.

Но Айдар настроен дружелюбно. Не хочу думать, что это связано с той…

– Нет. Просто думаю теперь: может ты замуж вышла, чтобы моими руками вершить справедливость?

Фыркаю.

– Я просто очень хороша во всем, за что берусь…

Заявляю показушно храбро. Айдар благоразумно не спорит. Кивает, возвращается к дороге, а я не могу отлипнуть от него.

Сейчас мы вернемся домой. Я со своими тремя разбавившими кровь бокалами пойду в свою спальню. Он – в свою. А завтра вечером снова прочитаю в нашей переписке, что он не мой. И буду знать, чей…

– Он наверняка замешан в схемах, Айлин. Почти все, присутствовавшие на празднике, замешаны.

– А ты?

Дай мне хотя бы один секрет, Дар… Дай…

Хочу чувствовать себя ближе. Не телом, так хотя бы тайнами.

Айдар смотрит долго. Взгляд от лица спускается по шее. Я запоздало думаю, где волосы. Понимаю, что перестала за ними следить, как села в машину. Но и поправлять не буду. Не пугаюсь мужского внимания, а впитываю его.

Он все замечает. Все понимает. Сглатывает, возвращаясь к глазам.

Мне кажется, что его – потемнели. А мои?

– К сожалению, в нашем мире, если ты дожил до тридцати и тебя не за что посадить, что-то идет не так…

Это шутка. В его стиле. Но сказана так серьезно, что по коже идут мурашки. А может это потому, что он не отводит взгляд. И я не отвожу.

– Хочу верить, что всё не так плохо…

Спорю тихо. Айдар улыбается.

– Я тоже хочу, чтобы ты могла верить.

Остаток дороги молчим. Слова перестают казаться уместными. Но напряжение не спадает, как должно бы, а усиливается. Может только внутри меня.

Мне кажется, что воздух уплотняется. Кожа становится чувствительной ко всему – трению ткани, мягкому обдуву, редким покачиваниям на неровном асфальте. Может вместо одной из этих ям куплена та сумочка?

Я закрываю глаза, а потом острее реагирую на движения Айдара. Шелест его одежды. Манипуляции пальцев. Щелчки поворотов.

Из машины я выхожу, не дожидаясь помощи мужа. Зачем это, если через несколько минут всё равно разойдемся? Может лучше не заигрываться?

Опережаю его на несколько шагов, идя по подсвеченной низкими фонариками дорожке. Не оглядываюсь, чтобы не поймать заинтересованный, но в реальности ничего не значащий, взгляд, и ничего же себе не придумать. Жду на пороге, пока муж откроет дом. Благодарю кивков и вхожу первой.

Внутри прохладно и тихо. Этот дом строили неизвестные мне люди и не для меня, но я успела его полюбить. Хотя разве в этом есть что-то странное? Я явно очень влюбчива.

Разуваться буду в комнате. Могу пробубнеть что-то похожее на «спасибо за вечер, доброй ночи» и сбежать, но не тороплюсь.

Разворачиваюсь, делаю один пятящийся шаг и смотрю на мужа.

Айдар расстегивает пиджак, думает о чем-то важном, потому что взгляд сфокусирован, но не на предметах. Свет включать не спешит. Я этому рада. Не хочется сейчас раздражать сетчатку.

Тихонько кашляю, Айдар реагирует на звук. Смотрит в глаза. Я позволяю себе улыбку.

Вместе с нами в дом зашло мое шампанское, но не его интрижка. А может я просто себя в этом убедила.

Хочу многого, но довольствоваться придется малым. Пусть хотя бы коснется.

Вытягиваю