Шрифт:
Закладка:
Он зашипел и проснулся, схватившись за колено. Соник слетел с его груди и упал ему на колени.
— Что это было? — простонал он, потирая больное место. — Кажется, у меня синяк будет.
— Ой, бедный малыш, — надулась я. — Вот.
Я сунула ему бумаги и отодвинулась подальше. Никто и никогда не читал моих песен. Я перестала петь их дома примерно в то время, когда перестала писать о сыре.
Честно говоря, я не могла поверить, что поддалась его уговорам. Он был таким обаятельным.
Чем дальше он читал, тем больше раскрывался его рот, и я состроила гримасу. Мои песни всегда были такими личными, словно заглядываешь в дневник, и мне казалось, что я обнажаю душу, позволяя Мэддоксу прочесть одну из них.
Он взял карандаш, перечеркнул несколько слов и добавил свой текст.
О Бог мой! Ему не понравилось! Ему все не понравилось, и он пытается исправить.
Я закрыла лицо руками.
— Все хорошо, если тебе не нравится, — выпалила я, не в силах больше молчать.
Он все еще молчал. А затем взял меня за руки, убирая их от лица. Его теплый взгляд серых глаз встретился с моими голубыми.
— Эмма, — медленно произнес он мое имя. — Песня потрясающая, правда. Она… Она снесла мне крышу.
— Но… Но ты же исправлял ее, — заикнулась я.
Он хмыкнул.
— Признаю, я немного ее подправил. Но совсем чуть-чуть. Хочешь посмотреть, что я изменил?
Я кивнула, и Мэддокс протянул мне бумаги. Верно, он не много изменил, и его исправления сделали песню лучше. Они сделали ее сильнее.
— Обычно мне требуется порядка десяти черновиков, чтобы придумать подходящий текст, а ты… Справилась в мгновение ока, — парень покачал головой, проводя пальцами по своим темным волосам. — Ты действительно удивительная.
Я усмехнулась.
— Ты только сейчас это понял?
— Нет, — рассмеялся он, — Я понял это в тот самый момент, когда увидел тебя. Именно поэтому я и заговорил с тобой в первый раз.
От его слов по телу разлилось приятное тепло и румянец.
— А теперь самое сложное, — он протянул руку, чтобы помочь мне подняться. — Время для фортепиано.
И снова я оказалась на скамейке перед фортепиано рядом с ним. Скамейка была такой маленькой, что между нами не оставалось места.
— Я думал о чем-то таком… — он начал играть, и я прикрыла глаза.
Мелодия закончилась, я открыла глаза и увидела, как он пожимает плечами.
— Что-то вроде этого. Ты справишься лучше, чем я.
— Сомневаюсь, — фыркнула в ответ.
Я услышала достаточно, чтобы уловить нужное звучание, так что стала играть, пока он все записывал.
Музыка для меня была второй натурой, даваясь мне так же легко, как дыхание.
Мне нравилось, что с Мэддоксом было так же. Это позволяло нам общаться так, как не могут общаться другие люди. Это была особая связь.
— Я бы хотел, чтобы ты начала сначала, — сказал он, поднимаясь. — Дай мне минутку.
Он подошел к барабанной установке, достал палочки из заднего кармана.
— Теперь начинай.
Я рассмеялась, покачав головой над его командой, но сделала, как он просил.
Я проиграла четверть песни, когда он вступил с барабанами. Сперва это был только грохот, а потом он стал нарастать — именно так, как он хотел.
Мы закончили. Мэддокс вскочил с места, зажав в руке палочки. Указал ими на меня, взволновано прикусив губу.
— Вот это, Эмми, и есть то, что называется хитом.
— Ты так думаешь? — спросила я, все еще сомневаясь в тексте.
— Я это знаю, — ответил он. Вышел из-за барабанной установки и подошел ко мне. Склонился и прижался к моему лбу своим. — Помнишь, ты говорила, что не знаешь, чем хочешь заниматься после школы?
Я кивнула.
— Думаю, только что ты это осознала.
— Что? — спросила я, смущенно.
— Ты — композитор, Эмма. Просто и ясно.
Я уставилась на него и рассмеялась.
— Нет, определенно, нет.
— Да. И я смогу убедить тебя, когда эта песня станет хитом.
Я фыркнула.
— Если ты забыл, то мы всего лишь два подростка, которые пишут песню в твоем гостевом домике. Она не станет хитом.
— Посмотрим, — усмехнулся он.
И что-то подсказывало мне, что так и будет.
Глава 19
НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ СПУСТЯ я поспешно шла за длинноногим Мэддоксом по центру Винчестера. Солнце только начинало садиться, заливая нас алым светом.
— Куда мы? — спросила я.
Мэддокс взял меня за руку и повел по улице. Видимо, я шла недостаточно быстро. Как обычно на нем были джинсы с неизменными барабанными палочками в заднем кармане, черная футболка и кепка.
— Если бы я сказал, то испортил сюрприз, — он обернулся на меня, изогнув губы в улыбке.
Черт бы побрал эти сюрпризы.
Я прищурилась, пока он не отвел взгляд.
— Из-за этого сюрприза я не помчусь с криками по улице?
Он усмехнулся.
— Не знаю… Зависит от твоих страхов. Ты же говорила, что выпрыгнешь вслед за мной из самолета. И я не думаю, что это так же страшно.
— На самом деле мне не нравится находиться в неведении, — прорычала я. Что-то подсказывало, что его задумка мне не понравится.
— Я держу рот на замке.
— Придется мне открыть этот замок, — проворчала я.
Он лишь посмеялся надо мной.
Наконец, остановился и распахнул дверь в местную кофейню. Я знала это место.
— Ох, черт возьми, нет, — я вырвала руку из его хватки. — Знаю, что ты собираешься сделать, но этого не произойдет.
Я покачала головой.
— Эмма, — простонал он, и поскольку мое полное имя использовал редко, я поняла, что он говорил серьезно. — Люди заслужили услышать нашу песню. Я хочу посмотреть на их реакцию.
— Ни в коем случае, — прошипела я. Не считала себя застенчивой, просто не была общительной, но выйти на сцену и спеть перед людьми казалось мне слишком сложным.
— Эмми, — он протянул руку и ласково потрепал меня по щеке, а от его нежного взгляда я едва не растаяла. — Прошу, ради меня.
О Боже, он смотрел на меня щенячьими глазами. Я ожидала, что его нижняя губа сейчас опуститься.
Склонился ближе, проведя носом по линии моего подбородка.
— Прошу, — снова взмолился.
Я прикрыла глаза и издала тихий стон.
— Ты играешь нечестно.
— Я никогда не говорил обратного.
— Хорошо, я это сделаю, — легко сдалась. Мне следовало поверить Мэддоксу, что песня хорошая, и на самом деле это пугало меня больше, чем само пение, поскольку она шла от сердца.
Мэддокс победоносно улыбнулся.
— Спасибо.
Он быстро поцеловал меня и отстранился до того, как ситуация накалилась.
Он отошел и открыл дверь в
