будто брошен в темницу в ожидании казни. Комната вроде бы немаленькая, со всеми удобствами, но в такой темноте она кажется крохотной. Стены давят. Все-таки удивительно, что мне удалось провести здесь целых шесть лет и не тронуться умом.

Я подливаю масла в лампаду, чтобы не оказаться в кромешной тьме, и сажусь на край кровати. Уснуть вряд ли получится. Перед глазами одна и та же картина: король в предсмертных муках проклинает мир за то, что у него отнимают власть. Потерять ее для него больнее, чем попрощаться с жизнью. В детстве, будучи в тени старшего брата, он мечтал о троне и пошел на сделку со своей совестью, чтобы заполучить его. За шесть лет он не успел насытиться.

Нет, он был не из тех королей, которые лежат на подушках и питаются народными восторгами и собственным величием. Он старался сохранить мир и порядок, распределить скудные ресурсы планеты по справедливости и никого не оставить без хлеба, хотя порою бывал жестоким, если находил этому оправдание. Дэмьен был не самым честным человеком, но неплохим правителем. Он всю жизнь пытался доказать миру и прежде всего себе, что достоин короны. Дэмьен страстно желал наследника не потому, что семья входила в его систему ценностей. Он хотел, чтобы после него правили прямые потомки, он гневался, что не властен над этим.

Дэмьен сделал многое, и жить простым людям стало немного проще, но он подверг династию большой опасности. Если и Ларрэт не сможет продолжить род, нас ждут страшные времена мятежей и борьбы за корону. Мир развалится на части, и не факт, что наша крохотная цивилизация выживет после очередной катастрофы — мы и так стоим на обломках.

***

По ощущениям прошел не один час, а я все еще не сплю. Смотрю на часы и понимаю, что забыл их перевернуть, и время остановилось. Встану, пожалуй, пройдусь до ближайшего окна и узнаю, встало ли солнце. Я выхожу в коридор и поднимаюсь на первый этаж — просторный, полупустой зал с высокими узкими окнами. Снаружи все еще темно. Делать нечего, поднимусь на балкон, полюбуюсь напоследок видом. Кто знает, может, это моя последняя ночь в замке, и другой возможности не будет.

От второй подряд бессонной ночи немеют ноги, и я кое-как пробираюсь по винтовой лестнице до последнего этажа замка. Оказавшись на вершине, я делаю пару шагов навстречу свежему воздуху, крепко обнимаю пальцами парапет балкона и вдыхаю как можно глубже. Ночная прохлада приятно бодрит, ветер уносит из головы тревожные мысли и облегчает душу, полную терзаний от неопределенности.

Я стою в полной тишине, смотрю вдаль, как вдруг чувствую на себе чей-то пристальный взгляд, оглядываюсь и натыкаюсь на пару напуганных глаз. Я узнаю в них Ларрэт, сестру покойного короля. Она стоит у ограждения и, видимо, была здесь и до моего прихода.

— Госпожа, прошу прощения, я Вас не заметил, — говорю с поклоном. Она кивает и переводит взгляд на звезды, чтобы скрыть слезы. — Зря Вы без сопровождения да у всех на виду. Это небезопасно. В такую-то ночь.

— Я хотела побыть одна, — говорит она тихо. — Еле ускользнула, — еще тише.

— Я бы Вас оставил, но…

— Нет, останься.

Минуту где-то мы стоим молча. Она смотрит в небо, я — на нее, украдкой.

— Почему он не подпускал к себе? Почему он не захотел попрощаться со мной?

— Он не хотел Вас расстраивать, — говорю. — Он не хотел, чтобы Вы застали его… в таком состоянии.

— А тебе позволил. — Это могло прозвучать с ревностью, но в голосе госпожи только боль и отчаяние. — Расскажи, о чем он говорил перед смертью. — Последнее слово она выдавливает с трудом.

— Обо всем.

— А последнее слово? Что он сказал?

— Боюсь, я не смогу при Вас так выражаться, чтоб в точности. Но… Он проклинал судьбу за… несправедливость, за то, что его жизнь оказалась слишком короткой.

Госпожа всхлипывает и закрывает лицо руками. В огромном плаще с большим капюшоном она такая маленькая, беззащитная — не такая, как обычно. Я никогда не видел ее растрепанной: ее платье всегда аккуратно выглажено, волосы собраны в низкий пучок, а сегодня они распущены и торчат из-под капюшона неуклюжими прядями. Ее лицо опухло от слез — это заметно даже в темноте.

Мне жаль Ларрэт. На ее плечи упала слишком тяжелая ноша. Не знаю, в силах ли я помочь ей. И уйти я не могу, не оставлять же ее на балконе в такую смутную ночь. Неловко, но приходится молча наблюдать в сторонке.

— И что теперь будет? — Ее голос едва слышен. — Я не справлюсь, не смогу. — Отрицательно качает головой. — Ну какая из меня королева? Я не готова. И я теперь совсем одна. Тебе, наверное… — она делает паузу, делает шаг навстречу и встает совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. — Тебе ведь знакомо, каково потерять всех, кого любишь?

— Да.

Она на пару секунд отрывает взгляд от звезд и смотрит на меня.

— Мы столько лет живем бок о бок, — говорит, — а я о тебе так мало знаю.

Дэмьен не запрещал нам общаться, но я знал, что ему это не понравится, и на всякий случай держался от госпожи подальше.

— Наверняка Вы много слышали обо мне, — отвечаю.

— Человека не узнаешь, пока он сам о себе не расскажет.

— По-моему, наоборот. Самого себя понять, а тем более объяснить другим, довольно-таки трудно. Со стороны виднее, что человек из себя представляет.

— Расскажи что-нибудь о себе, пожалуйста.

Самый странный вопрос на свете. Что значит рассказать о себе? Перечислить факты из биографии, выделить какие-то важные моменты, рассказать о своих интересах, о взглядах на мир? Я не знаю, что отвечать. Я сбит с толку хотя бы потому, что мне впервые задают такой вопрос не в деловом ключе.

— Расскажи о своей сестре, — помогает она. Ее глаза, успевшие к этому моменту высохнуть, горят искренним, но не жадным интересом.

— Ее звали Мерт. — Это все, что я могу выговорить. Неужели мне больше нечего рассказать о самом близком человеке? — Мы родились в один день, — продолжаю спустя время. — Она выглядела точно так же, как я, прямо копия. А так мы были совсем разные. Мерт хотела вернуться домой, к родителям, я — нет.

— Почему?

— Я знал, что нас нигде не ждут, а она верила в лучшее. Адресов и имен мы бы все равно не узнали, так что… Один раз мы, правда, попытались сбежать. Нам было по восемь лет.

Легко же я ей открылся. Я вроде как не