Вера в недоумении приняла из моих рук папку:

— Ты все-таки хочешь это ставить?

Я вскинул на нее глаза и с легким недовольством спросил:

— А что такое?

Вера замялась было, но тут же глубоко вдохнула и решительно сказала:

— Аркадий, это неудачный сценарий.

Почему-то ее мнение — к которому я всегда прислушивался — не вызвало у меня никакого огорчения и даже, наоборот, пробудило какую-то азартную радость.

— Кто тебе это сказал? — еле сдерживая смех, поинтересовался я.

Вера оскорбилась:

— У меня и своя голова есть на плечах.

— Значит, это твое личное мнение?

— Да. Но ты, конечно, и сам считаешь так же.

— Я? Вовсе нет. С чего ты взяла?

— Потому что… — Вера запнулась, — потому что я знаю тебя лучше, чем ты сам.

Вся моя радость куда-то улетучилась. Я вновь подумал о том, о чем старался никогда не думать. Я избегал этих мыслей, а если они все-таки возникали, старался уверить себя, что это все нелепые домыслы. Но хотя бы раз в день Вера обязательно говорила или делала что-то такое, от чего я моментально приходил в неуютное замешательство. Я почти боялся этих моментов.

Вот и сейчас я с щемящей тоской подумал: «Нет, это все-таки правда. Сколько можно себя обманывать? Она меня любит. Или скажем менее категорично: она в меня влюблена. Сути дела это не меняет. Все это очень грустно. И я вновь остро чувствую себя виноватым, хотя умом понимаю, что ни перед кем ни в чем не провинился…»

Казалось бы, при чем здесь тоска, грусть, чувство вины? Тебя полюбила молодая, симпатичная, умная, интересная девушка — тут радоваться надо. Пользоваться — само же в руки плывет. Тем более давно пора жениться, а Вера будет хорошей женой. Верной — во всех смыслах этого слова. Она и сейчас абсолютно верна мне и преданна, хотя ни о чем подобном я ее не просил и не мог просить. Между нами никогда не было ничего — абсолютно ничего. Только тесные рабочие отношения.

Дело в том, что, будучи прекрасно осведомлен обо всех многочисленных достоинствах Веры, я тем не менее не испытывал к ней никакого, пусть даже самого крохотного, эмоционального или физического влечения. И сам не понимал почему.

Она меня ничем не раздражала, я не мог найти ни одного изъяна ни в ее внешности, ни в ее поведении, словах, поступках… И вместе с тем рядом с ней я всегда был холоден как лед. Мешала рабочая обстановка? Ничуть, ведь на миловидных актрис, с которыми тоже приходилось вступать в сугубо служебные отношения, это почему-то не распространялось. Скажу больше: даже в эпизодах я старался снимать только тех молодых женщин, к которым у меня было хотя бы легкое половое влечение.

К Вере — не было. Хотя я не сомневался, что оно неминуемо появилось бы, попытайся я ее соблазнить. Родилось бы, так сказать, в процессе соблазнения.

Но мне ведь совершенно не хотелось предпринимать какие-либо шаги в этом направлении. Чего я этим добьюсь? Только того, что мне потом будет стыдно смотреть своей помощнице в глаза.

Да, я мог бы сделать Веру своей нерегулярной (скорее, даже спорадической) любовницей, но для такого я ее слишком уважал. А так называемые серьезные отношения были между нами исключены. Это я знал точно. Я неспособен добровольно обрекать себя на муку тесной связи с нелюбимой женщиной.

При этом расставаться с ней как с сотрудницей я тоже не собирался. Без нее я уже не смогу — или смогу, но с очень и очень большим трудом и напряжением. Вера — именно из тех редчайших профессионалов, которые бесценны и незаменимы.

Да и с какой стати мне с ней расставаться? Ради мимолетного удовлетворения похоти? Совершенно непрактично. Дерзаю к тому же надеяться, что не такая уж я сволочь, чтобы сотворить нечто подобное.

8

Как всегда, в такие моменты погружения в себя я, докурив одну сигарету, машинально прикурил от нее другую. Вера сморщилась и помахала перед лицом рукой:

— Зачем ты так много куришь?

— Курить полезно, — по привычке отвечал я. Всегда привожу этот довод — и он на всех почему-то действует безотказно. Никто не пытается возразить.

Вера развернулась, чтобы идти выполнять мое поручение, которое ей не хотелось выполнять. Я ее окликнул:

— Погоди, у меня еще вопрос: ты не знаешь такую актрису Варвару… Варвару… Тьфу, опять фамилию забыл!

— Мясникова? — предположила Вера.

— Кажется, нет, — покачал я головой. — Что за Мясникова?

— Анка-пулеметчица, — напомнила Вера.

— Из «Чапаева»? — удивился я. — Так она уже старая!

— Сейчас уже да.

— А я-то про молодую говорю.

Вера задумалась:

— Молодую актрису Варвару… Что-то не припомню. Редкое имя — Варвара. Сейчас так никого не называют.

— Да, это точно. Я ни одной Варвары еще не встречал. Вообще нигде. Только в «Золотом теленке» была Варвара — жена Васисуалия Лоханкина.

— У Чуковского еще была в «Айболите», — вспомнила Вера. — Еще слышала, что Роу новый сценарий написал — «Варвара-краса, длинная коса».

— Ох уж этот Роу, — покачал я головой. — В халтурщика же превращается. «Ночь перед Рождеством» была хорошей, а все, что дальше…

— Зато его неплохо смотрят, — не преминула уколоть меня Вера. Мои фильмы успехом не пользовались.

— По-твоему, это самое главное? — мрачно посмотрел я на нее.

— Кому как, — пожала Вера плечами.

— Ну а как тебе?

— Для меня главное — работать в кино.

— Даже со мной?

— Особенно с тобой, — немедленно сказала Вера, но чтобы не вгонять меня в очередной конфуз, добавила: — Мы с тобой спелись очень. Я знаю, что тебе надо. Поэтому с тобой легко работать.

— Легко? — не поверил я. — Да мы ведь вечно спорим!

— Но побеждаю-то в этих спорах всегда я. — Вера попыталась изобразить улыбку хищницы — и у нее это даже почти получилось.

— Твоя правда, — в очередной раз вынужден я был с ней согласиться. — Но в этот раз победителем выйду я. — И я показал рукой на папку со сценарием.

— Ой, да брось! — Вера иронически сморщилась. — Я, конечно, отнесу и директору, и кому хочешь, но это ничего не даст. Не позволят тебе эту белиберду снимать.

— Прямо белиберду? — Тут уже я всерьез оскорбился.

— Говорю как есть, — парировала Вера.

Я напустил на себя важный вид:

— Вера, ты, кажется, не первый год в кино. Прекрасно ведь знаешь, что сценарий — это еще не фильм…

— Конечно! — перебила она. — И еще я прекрасно знаю, что по дурному сценарию хороший фильм не снять. Наоборот —