Крумица — это где главный виноградник, где у нас земля. В последние годы моей жизни там уже до трехсот тонн винограда собирали. Вот там трудился часто отец Ипполит — очень много и старательно трудился.

Он был грамотный экономом. С отцом Давидом они собрали много людей, и так появились новые насельники в нашем русском монастыре.

Также отец Ипполит находился на Корее — это где управление Афона. Там было и русское представительство на Афоне, куда входил отец Ипполит.

Сейчас в Пантелеимоновом монастыре около семидесяти насельников, монастырь живет и самостоятельно добывает себе пропитание».

В трудах, посте и молитвах

Сам батюшка Ипполит мало рассказывал о трудностях того времени, только иногда говорил: «На Афоне мы много трудились на послушаниях. Порой не хватало сил добраться до кельи. Часа два спали где-нибудь под деревом… Проснешься под утро, глянешь в небо — а там Матерь Божия благословляет. С радостью поднимаешься с земли и начинаешь молитву творить и работать».

По свидетельству Григория Пенкновича, слова эти он говорил тихим голосом, без тени самолюбования. Кроткий боголюбивый иеромонах духом возрастал на афонской земле в духоносного старца.

Жизнь в монастыре была тяжела, при острой нехватке рабочих рук и какой-либо материальной помощи приходилось все делать самим. После полуночи — многочасовые богослужения, днем — бесконечные послушания. Крепкий физически, батюшка таскал тяжелые бревна, носил на себе мешки с цементом и камнями, возделывал огород. И всегда кормил всех, кто хотя бы ненадолго приходил в обитель.

Архимандрит Авель (Македонов) так рассказывал о батюшке: «Отец Ипполит любил гостей, особенно редких, из России. Водил их по монастырю, показывал им все достопримечательности. Чай подавал. Ведь по понедельникам, средам и пятницам трапеза у нас была лишь раз, а паломникам кушать хотелось. Повар в монастыре был наемный (даже просфоры тогда мы покупали, некому было их печь), побудет на общей трапезе, да и уйдет. А отец Ипполит любил готовить и накрывать на стол, любил накормить людей. Еще он очень любил по огородам бродить: грядки, земля, хозяйство — все это было его».

Батюшка Ипполит говорил, что физической работой избавлялся он и от ропота, от возмущения душевного, борол гордыню и самость. «Молитва и труд все перетрут».

Кроме тяжких физических подвигов были и труды бденные. Иеромонах Ипполит каждый день служил литургию на греческом языке. Освоил он служение на греческом всего за несколько месяцев.

Очень важно было не пропускать ни одного дня без литургии, чтобы греки не отобрали наш монастырь.

Архимандрит Авель вспоминает: «Жизнь шла “на износ”. У отца Ипполита в Пантелеимоновском соборе, правда, на литургии еще два грека и отец Гавриил, священники чередовались. Мы в Покровском служили и вовсе без перерыва, каждый Божий день вдвоем с отцом Досифеем, который приехал вместе с отцом Ипполитом из Псковских Печер (они были друзьями). Отец Досифей — Царствие ему Небесное! — подвижник и исповедник. Почему я так говорю? Я очень боялся, что он заболеет. Кроме него, на клиросе не было никого. А не состоялась бы хоть одна литургия, хоть одна за несколько лет, и греки тут же прекратили бы богослужение на славянском.

Тогда в Греции прорвалась к власти хунта «черных полковников». Они свергли законного короля. Афонцы ничего хорошего от них не ждали. Это еще до моего приезда произошло. На Афоне по-прежнему поминали «благочестивого короля Константина и королеву Анну-Марию и весь королевский дом». Надеялись, что король вернется, что он уехал на время. А как было не надеяться? Афонские монастыри и строились, и возрождались после пожаров византийскими и русскими императорами и греческими королями.

Милостивое сердце

Архимандрит Власий (Перегонцев) рассказывал, что отличительной чертой батюшки Ипполита была доброта и милостивое сердце.

«Отец Ипполит снисходительный был очень. Если некоторые иноки позволяли себе злоупотреблять спиртым, то он брал вину на себя. “Да, да, ладно, это я, это я, у меня была бутылочка, это я, я поклоны буду класть, назначь мне поклоны…” Понимаете, он готов был за брата провинившегося нести наказание, у него была такая жертвенность, любовь такая была — именно любовь. И как он скажет: “И усе!” Не все — и усе! Это его любимое слово было, “и усе!”».

Архимандрит Авель вспоминал отца Ипполита: «Мы, случалось, отправлялись куда-нибудь вместе пешком, так он всю дорогу шел с дорожной палкой-посохом в руке. Говорят, потом он и в России так ходил. Простой, прямой человек. И такой миролюбивый. Я никогда не замечал, чтобы он роптал или жаловался. «Я устал, мне тяжело», — таких слов от него не слышали. Хоть уставать-то было, в общем, от чего».

Трудолюбивый и по-сельски хозяйственный отец Ипполит был назначен экономом обители. То же послушание нес в Русике преподобный старец Силуан, тоже выходец из крестьянской семьи. Схимонах Силуан отошел ко Господу на Святой Горе почти за тридцать лет до того, как туда приехал иеромонах Ипполит.

«На Афоне мне было очень тяжело от влажного, сырого воздуха, — рассказывал старец Ипполит, — но как бы ни было там трудно, Силуан Афонский мне помогал».

В феврале 1970 года в Пантелеимонов монастырь прибывает иеромонах Авель (Македонов; † 2006). 11 июля 1975 года состоялась его интронизация как игумена. Иеромонах Ипполит стал его правой рукой, экономом обители. «Когда я жил на Святой Горе, мог всем поделиться с отцом Авелем, мы очень хорошо понимали друг друга», — вспоминал отец Ипполит.

Даже после приезда новых монахов в русскую обитель, греки не оставляли попыток «прибрать ее к рукам». Как-то раз пришел к отцу Авелю секретарь светского губернатора Афона, побеседовать: «Патер Авель, вам очень трудно, мы это знаем и вам сочувствуем. Но взяли бы вы в монастырь побольше греков, было бы вам на кого опереться…»

«Ну, я прикинулся дурачком, — улыбнулся игумен Авель, — и отвечаю: “Господин! Видите, какое дело, если б я опытный был и мудрый, то наверняка бы принял вашу помощь.

Но так как опыта у меня нет, всего-то ведь несколько лет на Афоне живу, мне, знаете, только… с «козлами» возиться. А куда же вы своих «овец» сдадите? Я же с ними обращаться не умею, я привык только «козлов» пасти, однородное, так сказать, «стадо». Пока я живу, господин, так вот и буду пасти «козлов"».

В обители не было никакого официозного пафоса, быт был простым. Простотой отличался и настоятель старец Илиан. О нем так рассказывал архимандрит Авель: «После первой исповеди, в день приезда, он мне сказал: “Я, батюшка, Вас не благословляю как игумен, а прошу: совершите, пожалуйста, сегодня