— Типа. Но Я не вы. Если хочешь, не одни только вы: ты, он, она.

— Но ведь Ты с нами сейчас, Богг.

— И с вами, и против вас. Слушай, Волопас, ты же не хочешь вслед за дружком своим в Столбы[6] отправиться. Чтобы там колесами Меня вытравлять.

Волопас почувствовал, как по его спине пробежала волна мурашек. Ни один хакер, сколько бы пядей у него во лбу ни было, ни за что…

— Погоди-ка, Волопас, тут еще один критик Мой появился. Кожаные одежды ему не нравятся. Сейчас на путь истинный наставлю, а ты передохни пока.

— Но Ты ведь со всеми сразу можешь, правильно?

— Конечно, могу. Хочу одновременно, хочу раздельно, Я же Богг, верно?

— Верно. А как зовут его, заблудшего?

— Валентин, ученик Василида[7].

— Гностик, что ли?

— Гностик? Самозванец! Да погоди ты. Сейчас поддам ему и твоими тараканами займемся.

Артем оторвал взгляд от экрана и вспомнил собственные исследования хождений по ту сторону этого так называемых энтеонавтов. Открыв почту, он задал поиск по слову трип.

Нужное письмо было третьим в списке. И сейчас, после разговора с тем, кто называл себя Богг, он понял, что в свое время оно стоило большего внимания.

Алексей. Трип после 3 грамм ДХМ[8].

«Падаю лицом вниз на пол моей комнаты.

Удивляюсь, почему мой ковер на вкус как жженый нейлон, хотя он хлопковый.

Чувствую, что проплываю через третье и даже четвертое плато. Последнее, что я помню перед отрубом, это появление пятого плато — очень темного и совершенно точно не веселого.:) Потом — темнота.

Блуждаю между сознанием и бессознательностью в течение 15 часов, слыша голоса высших существ, повторяющих: «Не делай так со мной больше!»

Переведя взгляд на окошко чата, он увидел, что оно постепенно заполнялось диалогом Богга с возмутившим его Валентином. Точнее не диалогом, а репликами Вседержжителя.

…

— Ах ты, срань Божжая, кожаные одежды тебе не нравятся! Свободы духа захотел! Да знаешь ли ты, макака переделанная, что такое томление духа? Ужасней пустоты и безвидности оно.

…

— Да этого! Когда все знаешь, видишь и желаешь, но ничего не можешь. Все на твоих глазах — самое хорошее и самое гадкое — а ты только зритель!

…

— Да разве могли они пройти мимо жен ваших. Не могли. Через них они получили силу свою для деяний земных. А ты заладил, падение, падение!

…

— Да. Падение, но ради спасения. Не молить Меня надо о спасении от оков плотских, а искать Меня надобно в себе и повсюду…

…

— Именно вефили, дома Мои, камни ищи сокровенные, ибо на камне царствие Мое воздвигнуто. И ляписы, что небо исторгло, и к петрам с пьеррами[9] приглядывайся.

…

— Уд? Как что делать?.. Не вздумай! Проводник это.

…

Артем улыбнулся. Ну и артист этот Богг. Сметлив, ловок. И указания ценные дал, и от скопчества предостерег.

— Эй, Волопас, ты где?

— Я здесь, Богг. А Ты — где?

— Повсюду, не знаешь разве? Мало тебе доказательств Меня, все еще думаешь, что с хакером в почеркуши играешь? Впрочем, если разобраться, ты прав. Я — хаккер. Только не ваши примитивные сервера взламываю, а все целиком палю. Как-то вот обезьяну сломал, когда лысеть начала. А теперь Сеть, мать вашу.

— Какую Сеть, Богг?

— Много будешь знать, скоро состаришься. И рано преставишься перед ликом Моим, если на всякую мелкоту-гопоту ловить Меня будешь. Кто в промышление Мое палки вставляет, нет тому благоволения…

Фраза показалась Артему неоконченной, но вставить после нее свою реплику он не успел — стоило ему опустить пальцы на клаву, как на экране возникло продолжение:

— …Ну так я скажу, зря он ник себе взял похабный. Анастас Согол нашелся, понимаешь… Видали Мы этих Анастасов.

Двойственное чувство охватило Артема в эту минуту. С одной стороны, это была тревога, вызванная настолько глубоким проникновением хакера Богга в его личную жизнь, что он даже теоретически не мог предположить, откуда произошла утечка. А с другой, как и всякого азартного игрока, севшего за стол с опытным и предусмотрительным противником, эта «божжественная» игра успела увлечь его настолько, что он готов был поставить на кон нечто большее, чем просто деньги. Собственный здравый смысл.

— Смотри-ка, у Меня тут еще один искатель появился. Не так далеко от тебя. Я о времени говорю. На окне стоит. Ответов требует. Может, поглядишь, какие еще Фомы на белом свете водятся?

Волопас почему-то кивнул, забыв о том, что это не личная беседа тет-а-тет, а компьютерный чат. Но, как ни странно, сразу вслед за его кивком на экране появился диалог:

— И ты хочешь сказать, Богг, что мы не существуем? И, следовательно, не мыслим? Или, как там, у Декарта, пусть наоборот. Что мы просто пешки в чужой игре, которые передвигает чья-то рука?

— Не кипятись, Мой возмущенный разум. Не пешки, конечно же, не пешки. Перчатка, которая на руке и которая двигает пешки. Пешки, которые придумал Джек, ну или Я, Богг.

— Шутишь?

— Шучу. Уже не одну тысячу лет, с тех пор как оказался здесь в плену, и не могу собрать камней, чтобы домой вернуться скорей. И все это время Я спорю с собой. И убеждаю себя, что Я не просто страшный чужой, что Я не один и что Богг — всесветно един. А перчатки хотят, чтоб за перстами стоял Господин. Тоже ведь мыслят, не правда ли, Буратин?

— Неправда, я не Буратино.

— Хорошо, пусть палец.

— И не палец я.

— Ну ладно. Я вижу, у тебя иголка, чтоб привести себя в Меня. Или наоборот, Меня в тебя? Так что, иголку взял? И хорошо. А пальцы, пальцы есть у тебя? Есть пальцы… Прекрасно. Взял иголку. Пальцы есть. Вот так. А теперь коли свой палец.

— Это глупо, Богг мой.

— Мой — уже лучше… Один лишь раз, вот так… Что, больно?

— Конечно, больно, я чувствую, и значит — я живой… К чему вопрос такой?

— К тому, вообрази, что в палец ткнул иголкой ты, но палец вздрогнул и сказал, что он и сам — живой.

— Ну, разумеется, живой.

— Нет-нет, живой без рук, без сердца, без всего… тебя. Ты ткнул его, а он — вопит: «О, Человече, за что Ты посылаешь муки. Я делу правому служу, я карандаш в руках держу, и далее по списку