— Труа в ответ загадочно улыбнулся и ответил:

— Двойной флоп, — у него оказалась семерка и слуга шан.

— Да ладно! Как ты это сделал? — заорал удивленно Мота и рассмеялся. — Да ты прям провидец.

Впрочем, за несколько следующих партий у обоих не приходило ничего выше джопа.

— Знаешь, у меня уже глаза слипаются, пойду к себе — заявил Мота, поднимаясь с кровати, — До завтра.

Глава 3

2 день Красного Лета, 2368 г.

Второкровный император Сшуа Раши — светловолосый юноша лет четырнадцати — первый наследник Феррийской Великой империи, брат-близнец его величества Шуа, проснулся в прекрасном настроении в люксовом номере поезда, мчавшегося по паллиановой дороге.

Он не спешил вставать, укутавшись в шелковое покрывало и прикрываясь рукой от бившего в глаза яркого солнца, пока голод окончательно не настиг его. Нащупав у кровати шнур, Сшуа дернул за него и за дверью, ведущей в тамбур, раздался приглушенный звон. Через несколько секунд в купе вошел невысокий худощавый мужчина с желтоватой, как у верных, кожей, одетый в хлащеную коричневую форму.

— Да, мой господин, что желаете от раба своего? — затараторил слуга, склонив голову и ссутулившись.

— Я желаю завтракать. Принеси синий чай и яблочные лепешки, — зевая, произнес Сшуа.

Слуга поклонился и вышел.

Второкровный император откинул одеяло и встал с кровати. Его полностью голое крепкое тело дышало красотой и здоровьем. Солнце через приоткрытое окно играло теплыми лучами на его мышцах, а синий лесмирийский мех на полу приятно щекотал стопы.

Взяв с вешалки халат, Сшуа накинул его на себя и сел за небольшой круглый стол. Раскрыв малахитовую шкатулку, стоявшую на нем, второкровный император достал оттуда семь золотых колец, украшенных драгоценными камнями. Красный — каштру — сила, оранжевый — корнме — долголетие, желтый — шензоо — храбрость, зеленый — зиеши — здоровье, голубой — бешесн — защита от темных сил, синий — гафит — мудрость, а фиолетовый — танец реккы — интуиция. Восьмое кольцо с черным камнем[10] — глаз феникса — имел право носить только Первокровный император Шуа Раши, брат Сшуа (см. приложение). Поэтому вместо него Сшуа надевал простое фамильное кольцо, с золотым фениксом, держащим в лапах меч. Полюбовавшись игрой света в драгоценных камнях, юноша по одному надел кольца на пальцы и принялся за завтрак. Как и всегда, к утренней трапезе слуга принес свежую газету. Первым делом второкровный император открыл разворот со спортивными новостями — шли Игры Земли Куш.

— Ох, Иэвов меч на продажу! — выругался Сшуа и отбросил газету в сторону. — Проиграть на финише сарбийцу! — Как любой фериец, он болезненно воспринимал любые поражения.

Успокоившись, Сшуа продолжил завтракать. Через несколько минут в дверь раздался стук, и в приоткрытой щелке появилась беззубая светлая кучерявая голова.

— Принес? — поинтересовался второкровный император.

— Принес, — шепеляво ответил слуга.

— Тащи сюда — подозвал его к себе Сшуа, сразу повеселев.

Неказистый невысокий мужичок лет тридцати в темно-коричневой рубахе с оторванным рукавом вбежал в комнату. От него дурно пахло протухшим мясом, так что юноше пришлось задержать дыхание. В руках мужичка был маленький мешочек, который он бережно передал юноше. Заглянув внутрь, Сшуа обнаружил сине-зеленую смесь из мелко нарезанных трав.

— Так мало? — возмутился Раши.

— Но, мой государь, сейчас не сезон, больше не достать, — в ужасе стал оправдываться слуга — ему не хотелось вновь оказаться в темнице, как в прошлый раз.

— Тут всего лишь на пару затяжек, — сокрушался второкровный император. — Ай, да Шеш с тобой. Забирай деньги и пошел вон! — Сшуа кинул на стол два серебряных акмета[11]. Мужичок схватил монеты и быстро выбежал за дверь, дабы не злить своего государя.

Оторвав от газеты клочок бумаги, Сшуа высыпал на него половину содержимого мешочка, скрутил и поджег. Сладковатый мятный дым наполнил легкие второкровного императора. Голова закружилась. Мир начал исчезать. Темно-вишневые стены купе разошлись в стороны, уступив место сочно-зеленому лесу, по которому Сшуа в ужасе убегал от кого-то существа, отдаленно походившего на человека, но с изуродованным лицом и светло-синей кожей. В руках существо держало меч из белесого металла. Очередной раз оглянувшись, Сшуа споткнулся о корягу и кубарем полетел вниз. Юноша зажмурился, ожидая удара, но его не последовало. Открыв глаза, оказалось, что теперь он цепляется за дверь, качающуюся на зелено-синих волнах. И вокруг не было ничего, кроме бесконечной водной глади — ни клочка земли, ни корабля. Накатившая волна скрыла Сшуа с головой, видение закончилось — и он вновь оказался в своем купе.

— Пантьон! Пантьон! — закричал второкровный император, зовя слугу, отвечавшего за толкование снов от виси — той самой сине-зеленой травы, от волнения забыв про звонок.

Через минуту вошел пантьон — старый, а на вид скорее древний как мир, мужчина с тремя седыми волосками на голове. Вместо привычной одежды, он был обернут в длинный черный лоскут ткани с вырезами для рук.

Сшуа рассказал ему все, что видел. Пантьон молчаливо кивнул и задумался. По его лицу невозможно было ничего разобрать, сколько Сшуа не вглядывался.

— Не могу ничего сказать, — наконец ответил старик.

— Надеюсь, ты шутишь!? — растерялся Сшуа.

— Нет. Есть силы и символы, которые утеряны тысячи лет назад.

— Это плохо?

— И да, и нет. Вселенная должна всегда оставаться в равновесии.

— Ясно, — ничего не поняв, разочарованно вздохнул Сшуа. — Можешь идти.

Второкровный император рассеянно уставился на проплывающие в окне поля. Он пребывал в растерянности — раньше пантьон всегда точно трактовал видения, а тут вдруг: «Ничего» — и эта неизвестность не то, что бы пугала, но как минимум настораживала.

— Что сегодня такое творится: в беге умудрились проиграть сарбийцу, пантьон не может сон нормально истолковать… — ворчливо пробормотал Сшуа. Утро было безнадежно испорчено.

Глава 4

Ио, Сарбия

2 день Красного Лета, 2368 г.

— Просыпайся, соня! — ворвался Мота к Труа, когда тот еще валялся в кровати. — Не поверишь, что я сейчас узнал!

Феро сонно приоткрыл один глаз и поглядел на попутчика.

— Хватит спать! — Кушта задорно откинул одеяло со спящего.

— Рассказывай уже, — сквозь сон возмутился парень, пытаясь отвоевать одеяло.

— В общем, — усевшись за стол начал Мота, — есть у меня такое предположение, что с нами в поезде едет сам второкровный император Феррийской Великой империи.

— Ты готов верить всему, что говорят? — спросонья Труа был настроен скептично. — Давай рассуждать здраво. Зачем наследнику враждебного государства ехать в наши