— Но это же просто самоубийство!..

— Не самоубийство, а подвиг, — заявила курица. — Подвигам ратным, раскинутым кры`лам скажем мы дружно: ура! Чтобы свободно в небе парила гордая птица кура`!.. Спасибо вам за помощь, друзья. На память о себе я снесу вам яичко. — И она тут же снесла яичко. — А теперь мне пора.

И курица побежала следом за двумя огромными псами, нелепо размахивая крыльями и распевая на весь лес:

— Пусть над горами и над лугами длится несушек полёт! Восторжествуем мы над врагами! Скажем: курятник — вперёд!

— Она что, думает, что летит? — спросил Барсукот, глядя ей вслед.

Хромой Хорёк кивнул.

— Зато в её жизни есть место подвигу, — уважительно прокомментировал он.

— Жалко дурёху, — печально поник усами Барсук Старший. — Погибнет она там … Смотрите, какое красивое яичко она нам снесла.

Все трое скорбно воззрились на белоснежное, ещё тёплое куриное яйцо.

— Наверное, мы должны её как-то спасти? — неуверенно поинтересовался Барсукот. — Что мы собираемся делать?

— Лично я собираюсь впасть в спячку. — Барсук устало потёр переносицу. — Невозможно спасти кого-то насильно, сынок. Мы предложили курице убежище в Дальнем Лесу, но она ушла. Это был её выбор. Мы сделали всё что могли.

— Наверняка мы можем сделать что-то ещё! — заупрямился Барсукот.

— Мы просто обязаны что-то сделать. — Хромой Хорёк с усилием выпрямил сутулую спину. — Наш долг — помочь нашим курам.

— Это не наши куры, а сельские, — поправил его Барсук.

— Не важно, — отмахнулся Хорёк. — Мы должны помочь нашим пернатым сёстрам.

— У меня нет никаких пернатых сестёр! — запротестовал Барсукот.

— Он имеет в виду кур, — объяснил Барсук.

— У меня нет сестёр кур.

— Я имею в виду, что все звери — братья. И сёстры. И надо приходить друг другу на помощь.

— Согласен! — обрадовался Барсукот. — Надо приходить на помощь.

«Спать, — подумал Барсук. — Так хочется спать. Становится холодно, всё холоднее, и пахнет зимой. И палые листья облеплены инеем, как белыми пёрышками. Зима уже близко. Зачем помогать этим сельским пернатым? Зачем мне думать о курах, когда зима уже близко, а у меня тёплый пол? Я не обязан. И я так устал. Я имею право поспать. Пускай эти куры поют героические куплеты, пускай Нина Пална варит из них бульон, а я буду спать …» А вслух он сказал:

— Какие конкретно у вас предложения?

— Ну, мы могли бы взять с собой Волка, Лису, койота и ещё с десяток наших ребят, прийти в Охотки и просто освободить всех кур из курятника, — предложил хромой Хорёк.

— И куда потом девать этих кур? — уточнил Барсук.

— Ну … не знаю. Может, взять их сюда, в Дальний Лес? Будут нести нам яички.

— А что мы будем делать с яичками?

— Как что? Кушать.

— Вообще-то, яички — это будущие куры. То есть детёныши. По законам Дальнего Леса есть как зверей, так и их детёнышей запрещено. Мы же не едим яйца соловьёв или куропаток.

— Хм. Получается, пользы от них никакой. — Хорёк погрузился в задумчивость. — Ну, тогда пусть просто себе живут. Размножаются …

— А Нина Пална, по-вашему, будет довольна, что её куры у нас в лесу размножаются? Или она захочет забрать их обратно, а на нас натравит псов и охотников с ружьями?

— Натравит … — понурился Хорёк-ветеран.

— А тогда, может быть, поступить иначе? — оживился вдруг Барсукот. — Может, с Волком договоримся? Чтобы он саму Нину Палну … так сказать … обезвредил?

— Обезвредил? Волк? Нину Палну? — переспросил Барсук Старший.

— Ну, в том смысле, что Нина Пална — она ведь не зверь, а по нашим законам нельзя есть только зверей, а незверей, получается, можно …

— Барсукот, ты — сотрудник полиции. Ты всерьёз сейчас предлагаешь, чтобы Волк сожрал Нину Палну, жительницу села Охотки? — Усы у Барсука Старшего встопорщились. — Или я просто ослышался?

— Ты ослышался, — понурился Барсукот.

— Вот и славно, — кивнул Барсук.

— Если наши варианты вам так не нравятся, предложите свой, — сварливо сказал Хорёк.

— Мой вариант — заключить с Ниной Палной честный зверский договор, — сказал Барсук Старший, — о том, что она больше не будет есть кур.

— И с какой же стати она согласится? — изумился Барсукот.

— Вот. — Барсук Старший пригладил встопорщившийся ус. — Это ключевой момент. Убедить Нину Палну. Для начала нам нужно выяснить, что Нина Пална больше всего хочет и чего она больше всего боится.

— Как же мы это выясним?

— Рискуя жизнью одного из сотрудников полиции, — хмуро сказал Барсук. — Но, я верю, он справится. Он очень талантливый малый.

— Я справлюсь, — сказал Барсукот, густо покраснев под шерстью.

— А при чём тут ты? — удивился Барсук. — Я вовсе не о тебе говорил.

Глава 5, в которой убивают

Мгла уже сгустилась над Охотками, заглотив слишком медленно улетавшие к горизонту розовые пёрышки облаков и скомканные клочья тумана, а в тёмном небе уже загорелись холодные и внимательные, как глаза проснувшихся хищников, звёзды, когда Кура-четыре наконец добралась до родного курятника. Перед тем как войти, она на всякий случай оглянулась — всю дорогу Куре казалось, что её преследует дикий зверь, и она совсем не хотела привести его прямо к своим, — но всё было чисто. Она зябко передёрнула крыльями и шагнула в курятник.

Несушки уже крепко спали. Их муж Петюня подрёмывал на насесте. Доверчивые, наивные птицы. Не ведающие, что делают с ними на кухне по пятницам.

— Ой, девочки! — завопила Кура-четыре. — Петюня! Беда! Нас предали!

— Где беда, что беда?! — подскочили куры.

Из будки Мухтара послышалось сонное недовольное ворчание.

— Как предали, где предали, кого предали, кому предали?! — затарахтели куры.

— Пр-р-р-р-р-реда-а-а-а-ательство, а-а-а-а-а! — заголосил Петюня. — А кто нас предал? — уточнил он, слегка успокоившись.

— Нина Пална, — всхлипнула Кура-четыре. — Она нас не любит. Она из нас по пятницам … на кухне у себя … суп … варит.

— Суп варит! — возмущённо завопил Петюня. — По пятницам суп варит!

— Суп варит! Супварит супварит супварит супварит! — откликнулись куры.

— Свободу курятнику! — провозгласил Петюня. — Мы — не супы! Супы — не мы!

— Супы немы, супы немы! — заволновались куры. — Свободу! Курятник против супа! Курятник против бульона!

— Стоп бульон! — Петюня горделиво воздел крыло.

— Стоп бульон! Стоп бульон! Стоп бульон! Стоп бульон! — подхватили куры.

— Стоп бульон! — скандировала вместе со всеми Кура-четыре. — Стоп бульон, стоп буль … — Она застыла с открытым клювом.

Большая чёрная тень нависла прямо над ней. Тень пахла смертью. Тень тяжело и часто дышала. Кура-четыре молча смотрела на это колышущееся пятно на земле — и