Нина Пална взяла письмо дрожащей рукой и стала читать:

— «Мы, вольные дикие звери Дальнего Леса, предлагаем Вам стать вегетарианкой и полностью отказаться от уничтожения и употребления в пищу кур, свиней, коров, коз и всех прочих сельских животных. За это мы обещаем Вам неприкосновенность и гарантируем, что серый Волк никогда и ни при каких обстоятельствах не укусит Вас за бок. Кроме того, мы обязуемся открыть Вам и только Вам свободный доступ в самые лучшие грибные места Дальнего Леса, куда до сих пор не ступала нога человека. Каждое лето мы обязуемся ставить Вас в известность о расположении самых лучших грибных мест …» Боже мой! — Нина Пална обвела глазами зверей и снова зажмурилась при виде Волка. — Какое прекрасное предложение! Конечно же, я согласна. Я всю жизнь об этом мечтала!

— Слава курятнику! — заорал Петюня, и все куры подхватили его торжествующий крик. — И праотцам! И яйцам! Гордая птица!..

— Слава Дальнему Лесу! — воскликнула Кура-четыре. — Слава Барсукам Полиции!

— Слава Барсукам! — завопили куры, свиньи и собаки.

— Барсукам-то Полиции, конечно, слава, — послышался вдруг ворчливый голос Грача Врача, — но и о медиках тоже не стоит забывать. Между прочим, надежды практически не было … Мне пришлось ему сделать искусственное дыхание клюв в пасть …

— Какое явление природы! — Мухтар наморщил нос. — Полкаша …

По двору действительно брёл, пошатываясь и понурив голову, Полкан. Седая шерсть на груди свалялась. Три золотые медали — за бесстрашие на охоте, за самоотверженность на охоте и за безжалостность на охоте — волочились по земле. Грач Врач парил в воздухе над Полканом и время от времени придерживал его клювом за шкирку, чтобы тот не упал.

— Он хотел отравиться, — сообщил Грач Врач. — Покончить с собой. Он специально наелся ядовитых волчьих ягод, чтобы свести счёты с жизнью! Но я не мог этого так оставить! Потому что любая звериная жизнь бесценна! Я дал ему отфыркивающее средство и сделал клюв в пасть. А ведь надежды практически не было!

— Лучше бы ты дал мне сдохнуть достойно, — мрачно сказал Полкан. — Здесь меня всё равно растерзают за моё преступление.

— Ты признаёшься в убийстве курицы? — спросил Барсук Старший.

— Признаюсь, — ответил Полкан.

— Я что-то не поняла, — вмешалась Нина Пална. — Полкан убил мою курицу?

— Да, я убил её, — сказал Полкан и, брякнув медалями, улёгся на спину в позу покорности. — Я хотел развязать охоту. Я признаю свою вину. И я готов к казни.

— Что-то мне его стало жалко, — сказал Барсукот на ухо Барсуку Старшему.

— Ну так поговори с Ниной Палной, — прошептал Барсук.

— А с чего ты взял, что она меня послушает? — удивился Барсукот.

— Скворчонок говорил, что Нина Пална любит котиков, поэтому ты … э-э … — Барсук вдруг осёкся. — То есть я просто подумал, вдруг ты ей понравишься … э-э …

— Я не котик, — оскорбился Барсукот. — Я Младший Барсук Полиции …

— Да, верно, верно, — кивнул Барсук Старший. — Просто иногда ты бываешь немного похож на котика. Нина Пална может тебя принять за котика. Вот что я имел в виду.

— Хорошо, — Барсукот быстро расправил лапой усы и распушил хвост, — я сейчас попробую.

Барсукот грациозно подошёл к Нине Палне, включил четвёртую громкость блаженства и слегка коснулся её ноги кончиком хвоста.

— Ой какая хорошая кисюлечка! — заулыбалась Нина Пална и наклонилась погладить Барсукота. — Кис-кис-кис! Какая котечка, ты моя сладкая мурчалочка … Ну давай, помурчи мне в ушко … — И она прислонила ухо к носу Барсукота.

Превозмогая отвращение, Барсукот помурчал ей в ухо.

— Ты так думаешь, да, кисюлечка? — умилилась Нина Пална.

— Я не кисюлечка, — не выдержал Барсукот. — Я Младший Барсук Полиции Дальнего Леса.

— Ты мой сладенький, — ответила Нина Пална. — Ты пушистик. — Она почесала его за ухом.

— Тысяча сычей! — завопил Барсукот, ринулся прочь от Нины Палны, вскочил на ближайшее дерево и быстро вскарабкался по стволу.

— Я тут вот что решила, — сладким голосом произнесла Нина Пална. — Не буду казнить Полкана. Лучше просто лишу его всех медалей и посажу на какое-то время на цепь. А там посмотрим.

— Верное решение, — одобрил Барсук Старший.

— Это потому, что ваш пушистик меня растрогал, — сказала Нина Пална. — Он такой милый.

— Пушистик! — прошипел с дерева Барсукот, яростно оттирая лапой шерсть за ушами. — Тоже мне, пушистика нашла!

— Привет, пушистик! — послышался вдруг нежный, мелодичный, но слегка насмешливый голосок с соседней ветки. — Меня она тоже так называет. Не обращай на неё внимания.

Барсукот вздрогнул, раздулся в меховой шар, чтобы показаться как можно крупнее, и осторожно повернул голову. На соседней ветке сидела белоснежная, длинношёрстная, шёлковоусая, желтоглазая, тонколапая, подобная ангелу, самая красивая в мире кошка.

— Меня зовут Маркиза, — сказала она. — А тебя как зовут, котик?

— Я не … меня зовут Барсукот, — сказал он.

— Барсукот, сынок! — послышался голос Барсука Старшего из-под дерева. — Ну что ты там засел? Преступление раскрыто! Нам пора возвращаться домой, в Дальний Лес. Пойдём, больше нам тут делать нечего!

— Ты живёшь в лесу? — Маркиза широко распахнула свои огромные жёлтые глаза.

— Да, — сказал Барсукот. — К сожалению, мне пора прощаться.

— Но ведь мы ещё встретимся? — спросила Маркиза.

Барсукот взглянул на неё, стараясь навсегда запечатлеть в своей памяти прекрасные черты, ничего не ответил и спрыгнул с дерева. Что он мог сказать белоснежной, подобной ангелу сельской кошке?

— Я не кот, — пробормотал себе под нос Барсукот, когда они вышли за границу села Охотки. — Я Барсук Полиции Дальнего Леса.

— Да не кот ты, не кот! — Барсук Старший похлопал его по спине.

Но впервые в жизни эти слова Барсукота не обрадовали.