Шрифт:
Закладка:
Карелле не нравился Паркер.
Паркер не любил Кареллу.
Карелла считал Паркера ленивым копом, плохим копом и тем, из-за кого у других копов дурная слава. Паркер считал Кареллу нетерпеливым полицейским, хорошим полицейским и тем, кто даёт другим полицейским дурную славу. Лишь однажды в жизни Паркер признался себе, что, возможно, Карелла был таким полицейским, каким мог бы стать он сам, каким, возможно, даже мечтал стать, и это было тогда, когда обнаружилось тело с опознавательными знаками Кареллы, и предполагалось, что Карелла мёртв. В ту ночь, пьяный и в постели со шлюхой, Паркер зарылся головой в подушку и пробормотал: «Он был хорошим копом». Но это было давно, и Карелла всё это время был жив, а сейчас он донимал Паркера чёртовым делом о поджоге, когда тот должен был быть в отпуске.
«Не понимаю, почему это не может подождать до моего возвращения», — сказал он. «К чему такая спешка? Этот парень женат на дочери мэра или что-то в этом роде?»
«Нет, обычный гражданин», — сказал Карелла.
«Так ведь обычные граждане получают по голове каждый день недели в этом городе, и мы расследуем эти дела как получается, и некоторые из них мы раскрываем, а некоторые — нет. Этот парень потерял в пожаре кучу деревянного хлама, и у него началась истерика.» Паркер отрыгнул и тут же проглотил ещё одну порцию пива. Он ещё не предложил Карелле бутылку, но Карелла уже приготовился к тому, что если Паркер решит оказать хотя бы небольшое гостеприимство своему трудолюбивому коллеге, то он будет готов к этому.
«Гримм чувствует, что стал жертвой», — говорит Карелла.
«Каждый день недели все в этом городе так или иначе становятся жертвами. Что делает Гримма таким особенным? Я должен быть в отпуске. Разве Гримм никогда не отдыхает?»
«Энди», — сказал Карелла, — «я пришёл сюда только потому, что не смог дозвониться до тебя…»
«Всё верно, телефон не работает. Я в отпуске.»
«И я не могу найти досье по этому делу. Если ты мне скажешь…»
«Верно, никакого досье нет», — сказал Паркер. «Я занимался этим делом всего два паршивых дня, знаешь ли. Я принял жалобу поздно вечером в среду, работал над делом весь день в четверг и пятницу, а потом у меня начался отпуск. Как может быть, чтобы на него было досье?»
«Ты не напечатал никаких отчётов?»
«У меня не было времени печатать отчёты, я был слишком занят делами.
Послушай, Стив, я рвал задницу на этом деле, и мне не нужно, чтобы ты говорил, что я его завалил. Я прочесал этот склад с особой тщательностью», — сказал Паркер, набирая обороты. «Я ничего не нашёл: ни фитиля, ни предохранителя, ни механического устройства, ни бутылок, в которых могли быть химикаты, ничего. Я говорил с…»
«Возможно ли, что пожар был случайным?»
«Как такое может быть? Два сторожа были под наркозом, значит, кто-то хотел убрать их с дороги, так? Хорошо, тогда зачем? Чтобы поджечь заведение.»
«Ты думаешь, Гримм мог сделать это сам?»
«Ни единого шанса. Все запасы были уже укомплектованы, и он был готов отгрузить товар в следующий понедельник утром. На складе не было никаких записей или книг, он хранит их в офисе на Бейли-стрит. Так зачем ему сжигать заведение? Он чист.»
«Тогда почему бы тебе не рассказать об этом его страховщикам?»
«Потому что я не был уверен. Я занимался этим делом всего два дня, и всё, что у меня было в конце этого времени — кучка пепла. Думаешь, я собирался подставить шею ради Гримма? К чёрту эту идею, приятель.»
«Ты что-нибудь узнал от ночных сторожей?», — спросил Карелла.
«Это два старых пердуна», — сказал Паркер, — «они едва помнят свои имена.
Они оба пришли на работу в восемь часов, помнят, что около десяти у них закружилась голова, а потом началась чертовщина. Один из них упал во дворе на улице. Другой парень был внутри, совершал обход, когда его накрыло. Пожарные сначала подумали, что это вдыхание дыма, но это не объясняло, почему человек снаружи тоже был без сознания. Кроме того, он лежал головой в луже собственной рвоты, и кому-то пришла в голову мысль, что его накачали наркотиками. В больнице его откачали, и оказалось, что он получил здоровую дозу хлоральгидрата. Ладно, и что же мне остаётся? Хлоральгидрат не зря называют „нокаутирующими каплями“, эта штука действует за считанные минуты. Но оба сторожа пришли на склад в восемь, а отключились только через два часа. Они сказали мне, что за это время никто и близко не подходил к складу. Так кто же дал им нокаутирующие капли? Ты так хочешь раскрыть это дело, вот и найди парня, который подсунул им это. Возможно, окажется что он тот самый парень, который сжёг заведение.»
«Ты не возражаешь, если я снова поговорю с этими сторожами?», — спросил Карелла.
«Милости прошу», — сказал Паркер. «Я в отпуске. Я сделал всё, что мог, до отъезда и не намерен больше ничего делать до возвращения.» Он встал, подошёл к настенному телефону, вырвал лист бумаги из лежащего под ним блокнота и начал что-то на нём писать. «Вот их имена», — сказал он.
«Развлекайся.»
«Спасибо», — сказал Карелла, встал и направился к двери.
С запозданием и неохотой Паркер сказал: «Раз уж ты здесь, не хочешь ли выпить бутылочку пива?»
«Мне не разрешается пить на службе», — сказал Карелла и вышел.
Художественный отдел компании «Блейк, Филдс и Хендерсон» занимал весь четырнадцатый этаж дома № 933 по Уилсон-авеню. Джордж Ароновиц был невысоким, щуплым мужчиной лет сорока, абсолютно лысым, с моржовыми усами, которые компенсировали отсутствие волос на голове. Его офис был оформлен в белых тонах — белые стены, белая мебель, белые светильники, — чтобы лучше демонстрировать различные плакаты, журнальные объявления, фотографии и кусочки произведений искусства, которые он либо сделал сам, либо заказал, либо которыми восхищался. Всё это было прикреплено к стенам булавками, так что он походил на некое божество, восседающее в витраже или мозаичной нише.
Он коротко пожал Хоузу руку, сложил корявые пальцы на груди, откинулся на спинку своего вращающегося кресла и сказал: «Валяйте.»
«Я хочу знать всё о вчерашнем пожаре.»
«Я увидел пламя чуть позже одиннадцати. Я позвонил в пожарную службу, и они сразу же приехали.» Ароновиц пожал плечами. «Вот и всё.»
«Что-нибудь слышали до этого?»
«Например?»
«Какие-нибудь необычные звуки снаружи? Лай собак, проезжающую машину, опрокидывание урны, бьющееся стекло? Что-нибудь необычное?»
«Дайте подумать», — сказал Ароновиц. «В том районе всегда лают собаки, так что это не было бы чем-то необычным. Все вокруг держат собак. Я
