— Пойду ещё разок трахну её, — варвар с заплетённой в две косички чёрной бородой выбрался из-за стола. Захватив с блюда жареную свиную ногу, он направился к поставленной на колени узнице.

— Давай, покажи ей, Занрог! — крикнул один из плясавших у огня мужчин и, чуть замедлившись, пригубил рог с мясным пивом. — А потом и я… Ик… Сподоблюсь…

— Куда тебе? Еле на ногах стоишь, — толкнув его плечом, рядом прошёл другой воин, со щербатыми, как старый котёл, щеками. Он тоже проследовал к девушке, где его встретил строгий взгляд Занрога, положившего ладони на висевшие у бёдер топоры. — Ты не горячись. Я пока не претендую. Так… поболтать пришёл с сучкой.

— Тогда живи, — бородатый занял руки расстёгиванием ремня.

Облокотившись на деревянные колодки, Хаствир свесился к пленнице и гадко ухмыльнулся:

— Скучала по мне?

Ответом стал незамедлительный плевок в лицо.

— Поглядите на неё. Живее всех живых, — вытирая щёку рукавом, усмехнулся воин. — Пусть для своих воинствующих бабёнок ты Кайлор Несразимая, но для нас — Кайлор Недохнущая. Третий день держишься. Недурно. Обычно все за первый загибаются.

— Так она же правая рука Ингрид Стужерождённой, — приспустив штаны, Занрог пристроился за воительницей. — Потому и сухая постоянно, как топор труса, — он небрежно провёл мясом по манящей промежности — на пол упало несколько капель жира.

— Они там все такие, — Хаствир взял узницу за подбородок и, грубо задрав голову, заглянул в переполненные гневом глаза. — Ненавидящие мужиков дикарки, — он с нажимом провёл большим пальцем по разбитым губам — из засохших ранок вновь проступила кровь. — Ох, я бы оценил твою глотку… Но после того как ты Дэгорду полчлена отхватила… Пусть тебе потом и выбили часть зубов, не хочу ссать огрызком… Нет, Зан, ты просто не видишь это дерзкое хайло. Будто её и не трахают.

— Да ну? — размеренно двигая тазом, бородатый обрушил кулаки на девичью поясницу, отчего та аж хрустнула. — А так?

— Уже лучше… — гримаса боли отразилась на лице Хаствира довольной усмешкой. Вместе с ней мозолистые пальцы перестали удерживать подбородок, и голова Кайлор безвольно повисла. — Погоди… Закончит он с тобой… Я принесу факелы, и мы продолжим…

* * *

Сколько бы Лайла ни гнала от себя хмурые мысли, они репьями цеплялись за сознание, где начинали разрастаться, словно ядовитый плющ. Внутреннее противоборство вампирши выдавали поникшие плечи, совсем не похожие на привычную глазу, статную осанку. И это не осталось незамеченным.

— С такой тяжестью на душе можно провалиться в снег по самые уши… — раздался позади негромкий голос Джона. — Что тебя тревожит? Возвращение существ?

— Да… — чуть повернула голову Лайла.

— Мне показалось, всё не так плохо. Вон, летают себе, никого не трогают.

— Ты не видишь корня проблемы. Существа не просто вернулись в мир — они воскресли в родных местах обитания, где их когда-то застигла смерть. Однако это в моё время все территории были негласно поделены на ареалы. Сейчас хрупкий баланс разрушен. Четыре века безвозвратно стёрли границы видов. Там, где когда-то жили магические создания, теперь может стоять деревня или даже город. Неважно, чьей гибелью закончится конфликт. Пролитая кровь будет на моей совести. Я лично заключила соглашение с Леонардо и помогла осуществить задуманное. Тогда меня вело лишь истерзанное утратой сердце… А сейчас… начинаю слышать голос разума. И он осуждает меня… Но знаешь, что самое странное? Имей я возможность вновь предстать перед выбором, снова бы избрала тебя… И вновь бы корила себя за сомнительный союз и горестные последствия…

— Здесь нет твоей вины… — на Джона снизошло мрачное озарение. — Всё, что происходит… из-за меня… — он задержал взор на засохшем кедре. — Не помри я на плато, ничего бы не случилось…

— Ага, разбежались… — не сдержавшись, вклинилась в разговор Эрминия. — Что я, зверей никогда не загоняла? Нас к этому грёбаному плато с самого Эльтарона пинали. Боги. Духи. Называйте, как хотите. Все эти видения, послания, воскрешения. Кому-то очень надо было, чтобы мы вляпались, хлебнули дерьма и вспороли светом небо. Как бы не сам колдун всё по нотам разыграл… Как, ты там в пещере говорила, его за глаза кличут? Тёмное божество? А древний дракон, с которым у него общее прошлое оказалось? Они якобы враги, но атаковать друг друга не могут, ага… По-моему, нас всех крупно поимели.

— Не факт, что желтоглазка, — присоединился к беседе Рэксволд. Обладатель четырёх кинжалов шёл следом за пленником, правда чуть поодаль, на случай, если тот проявит невиданную прыть. — Прямо за вами та ещё «тёмная лошадка» шагает, — он полоснул взглядом связанные руки и вернул взор на затылок, легко выдававший малейший поворот головы. — Скорее Бескрайнее Море засохнет, чем я поверю в нечаянный побег из Эрмориума. Вдруг всё делалось ради его освобождения, а мы тут с ним нянькаемся?

— Даже если за всем этим кто-то стоит, я не стану снимать с себя ответственность. Поддалась на манипуляции в угоду эгоизму — виновна так же, — категорично заявила вампирша. — Что касается пленного… — она обернулась, но не увидела того из-за Бамбука: за серым крупом чернело лишь плечо ассасина. — Не будем делать поспешных выводов.

— Как скажешь… — выполз из-за коня понурый голос Рэксволда. — Только, чую, нам ещё аукнется твоя доброта. Попомни мои слова, Лайла.

Озираясь по сторонам, странники продолжили углубляться в лес. Под ногами ворчливо скрипел снег, всюду угрожающе трещали деревья, а из чащи изредка доносилось хлопанье крыльев: неуклюжие перелёты одинокого глухаря.

* * *

В Грондэнарке редко приживались иностранные слова. Похожие на лай или мелодичные, словно птичье пение, они презирались, как и всё, что несли с собой чужаки. Но слово «варвары», выкрикнутое ардонэйзийским полководцем во время одной из войн, пришлось северянам по душе. От пропитанного негодованием возгласа веяло свирепостью и бесстрашием, неприхотливостью в быту и съеденными сердцами врагов. Назови кого-нибудь варваром на восточном континенте — оскорбится, в ледяном королевстве — сочтёт за похвалу.

Олаф Железное Брюхо слыл не просто варваром, а настоящим берсеркером. В пылу битвы он мог легко вгрызться противнику в горло или откусить ухо. Что примечательно, здоровяк всегда глотал выдранные части и продолжал сражаться. Всех, кого не настигала массивная челюсть, карал огромный молот. Но сегодня оружие покоилось у скамьи, и перебравший мясного пива воин определённо скучал. Пока хмельной рассудок вдруг не родил идею: почему бы не закусить носом Кайлор Несразимой? Будет забавно посмотреть, сохранит ли воительница самообладание или станет верещать, как лишённый шкуры песец.

Смачная отрыжка придала решимости — Олаф выбрался из-за стола, однако тут же почувствовал тяжесть в животе: уж больно просилось наружу выпитое пиво, — и варвар подумал, что неплохо бы тому стать льдом на бревенчатой стене, дабы ничто не мешало развлечению. Медвежьей походкой дойдя до выхода, он распахнул дверь и замер на полушаге. Прямо перед ним стояло странное белое животное. Будто однажды увиденное чучело ящерицы ожило, обросло шерстью и вымахало до двух метров. Вдобавок научилось ходить на задних ногах, отчего передние когтистые лапы укоротились, обратившись в живые серпы. Закончив нюхать жёлтый снег возле порога, существо подняло вытянутую морду — чёрные, как ночь, глаза поравнялись с лицом Олафа, а из-под приподнятых губ показались похожие на костяную пилу зубы. Заметив меж двойными клыками клок оленьей шерсти, варвар недобро процедил:

— Это ты зря…

В следующую секунду он сомкнул челюсть на ощеренной морде, но уже через мгновение сам рухнул замертво с откушенным лицом.

* * *

Заснеженный лес утомлял взор однообразием, напоминая бродячий театр, годами колесивший по стране с одним-единственным представлением, пока последний горожанин не начнёт воротить нос от давно выученных фраз — когда деревья вдруг поползли вверх Джон даже удивился. Остановившись у подножия холма, Эрминия развернулась и похлопала рукой по висевшей на поясе мошне, плоской, как живот нищего: её обитатели перекочевали к убитым горем крестьянам ещё в Виверхэле.

— Ух-Нод за пригорком. Самое время всем вывернуть карманы. Торгуюсь я неплохо, но, раз придётся покупать припасы, меха и оружие, пара золотых в загашнике не повредит.

— Оружие? — переспросил следопыт. — Думаешь, не выдержит мороза? — он внимательно взглянул на хмурую северянку.

— Твоим мечом можно снести башку, ухитриться пронзить броню, хоть