Мой дед прожил звонкую жизнь. Беспризорного послевоенного голодранца подхватила могучая волна энтузиазма сороковых и усадила за парту. Тёртый, пятнадцатилетний челдон не верил никому и ничему. Но ежедневная каша с хлебом и сладким чаем стали лучшим кредитом доверия. И он сдался.

Ремесленное училище, комсомол, служба в армии, помощник мастера, мастер, северные вахты, начальник участка. И, наконец, самый молодой начальник цеха на ДМЗ. К тому времени, страна оправилась от военного морока. Жить стали лучше и таким, как мой дед, уже полагался автомобиль. Разумеется «Волга». Она поселилась в гаражном кооперативе «Челюскинец», в начале одноимённой улицы, у самых стен завода - кормильца. Там дед и построил гараж. О нём просто забыли в пылу мародёрства. Не квартира же... Гараж...

Когда-то для русского мужчины это - сакральное место. Там не просто хранили автомобили, там сберегали мечту. Каждый старался, как мог. От металлической коробки, до кирпичной цитадели. Неважно. Гараж должен стоять! Тут всегда было о чём выпить. Было и о чем молчать. Потом времена изменились. Пить стали украдкой, молчать было некогда и о гаражах забыли. Забыли и «Челюскинца».

Центр Старого Города, теперь безлюдного и не престижного, совершенно не смутился появлению одинокого босяка при лопате и метле, в рваных слайсах. На углу Большого и Восьмой те окончательно лопнули, и остаток пути он прошёл босиком, не встретив никого, кроме человека с лабрадором шоколадной масти.

Гараж. Монументальные стены в два силикатных кирпича, армабетон, капитальная крыша. Индеец обошёл весь цоколь по периметру и встал у дальнего угла. Здесь, по отцовской легенде, на глубине в три штыка, был закопан дубликат ригельного ключа в калёной пробирке под слоем пушечного сала и сургучной пены. На всякий случай. Дед, советский инженер, был бы не он, если бы не думал наперед. После чистки ключ открыл полувековой замок одним толчком. Рука Индейца собралась было швырнуть защитную капсулу в сторону, но по губам скользнула улыбка - и пробирка отправилась в карман.

На мечте не экономили. Тяжеленные ворота из советского металла, втрое толще необходимого, еле поддались. Петли взвыли геликонами, и гаражная собачонка ответила им заливистым лаем. На шум вышла Алла Ивановна - пожилой сторож.

- Ой, а я думала, вы, не вы..., - начала она на ходу. - Три года никого не было.

- Ннне было, - глухо отозвался он.

- И папа не приезжал..., - подошла и уставилась на босые ноги.

- У....уумер, - не мигая ответил Индеец, - П...пожже подойду.

Скорби на лице Ивановны не получалось. За три года безнадёги та выцвела и выветрилась, будто застиранная маска.

- Царствие Небесное! Царствие Небесное. Царствие Небесное..., - она степенно промяла губами слова, но, суетливо крестясь, поспешила обратно к сторожке, припадая на больную ногу.

Слишком много мыслей о ногах... Он вспомнил, что сам стоит босой посреди осеннего двора и, ухмыльнувшись, подошёл к гаражному рубильнику.

С электричеством был полный порядок. Потолочный галогеновый свет обозначил масштаб. Мечту строили на вырост. Здесь мог бы стоять ЗИМ. Или даже Чайка! Ну, или... Куда там ещё приводят мечты? Тут жила «Волга». Газ-24. Почти пятьдесят лет она прождала ровных дорог и тёплых погод, кутаясь в плотный армейский брезент, стоя на деревянных чурбаках, промовиленная и законсервированная на века! Основательно, даже слишком: инструменты - каждый на своем месте; вещи - по делу и для дела; стационарная кран - балка! Дед... Дед! Ты не забыл!!! У левой стены, между канцелярским сейфом и плотницким верстаком высился фабричный шкаф, надёжный, как и всё, что было сделано из серого металла. За дверцами справа на полках исподнее: рубахи, кальсоны, носки. Слева, в вертикальных ячейках, комплекты спецодежды. Робы, халаты, комбинезоны, штаны, куртки и даже ватники! Хромовые сапоги и несколько пар рабочей обуви! И мыло 72%!

Он схватил находки, сунул их в пластиковое ведро и поспешил к дальнему углу гаражного двора. Там, возле водоразборной колонки, огородили место для летнего душа.

Стоял сентябрь, было свежо. Несколько вёдер воды, опрокинутых на голову, приглушили индейский логоневроз. Так что, дерзкая речовка о том, как Донецкий дед любил оральные ласки киевского парторга, не вызвала нареканий местных аборигенов.

- Жаль, шестидесяток нет, - Ивановна вяло разглядывала лампы накаливания. - Сотки больно кусучие... Это ж раньше, чего слепнуть! А теперь? С чего платить! Да и светить - то кому? Нету никого.

- Только сотки.

Очень хотелось есть. Холодная вода и мыло пробудили зверский аппетит. Последний раз еда случилась в тюрьме, позавчера за ужином. Денег пока не было ни копейки, так что пришлось импровизировать. Думая наперед, как и дед, Индеец пошел дальше, мысленно опережая даже ничтожные мотивации других на два шага. Порывшись в гаражном изобилии, надел рубаху, ботинки, полукомбез и пришёл в сторожку с натуральным обменом. Три десятка ламп на еду, в полцены, справедливо полагая, что ей выгодно (всё равно спишет по розничной), а ему не голодно.

- Тормозок буде добрый, - холодильник «Морозко» выдавал на-гора одно за другим, - Всё как дома! Ото картошечка смажена, сальца, пара яичко варёных, маслице, четверть бородинского, консервушка... Ой! Чуть не забыла! Синенькие мои, синенькие, такие не пробовал!

Завязывая пакет, Ивановна умягчилась ещё больше. Щедро насыпала одноразовых чайных заварок и полгорсти рафинада. Он поблагодарил и развернулся на выход.

- Там, за три года на вас долгу набегло. Как бачишь? - решилась напоследок сторож.

- Закрою, - сказал и закрыл дверь.

В этом было что-то животное. Индеец, его добыча, логово. Закрывая гараж изнутри, сложный ригельный паук распял засовами в четырёх направлениях всю металлическую плоскость ворот. Второй класс бронезащиты, не меньше, не без юмора отметил он. Впереди был главный секрет дедовской крепости. Под подушкой гаражного пола, на глубине трёх метров, был выстроен полноценный подземный бетонный бункер. Прямоугольное помещение площадью двенадцать квадратных метров. Три на четыре, на два с половиной. И никаких компромиссов! Бетон - высшей марки! Гидроизоляция - уровень дамба! Теплоизоляция - вечная мерзлота! Так бывший беспризорник сублимировал свое стремление к основательной безопасности...

Индеец подошёл к электрощитку и взвёл лепесток автомата с надписью "бункер". Где-то на уровне пола, в левом дальнем углу, тихим шёпотом завертелся якорь притяжной вентиляции. Большой люк из нержавеющей стали, открывающий путь вниз, был исполнен затейливо. Система поворотных