"И не без оснований", — говорит Икер, прикрывая кроличье ухо: "Я слышал, Идрис приготовил ужасную оленину".

Мы все смотрим на него, не зная, стоит ли говорить ему, что кролик — это не лось. Идрис первым глубоко вздыхает, решая проигнорировать Икера, а мне говорит: "Промойте и перевяжите рану, пока не попала инфекция". И проходит мимо меня.

Короткие локоны падают на лоб Икера, и он потрясенно выдыхает. Я смотрю на Иллиаса, который неловко улыбается мне, пытаясь поднять мое настроение. Я едва шевелю губами в ответ, осознавая реальность того, что у нас было слишком много подобных споров против Идриса.

Позже, вечером, после напряженного ужина, за которым никто не разговаривал, разве что дрались за последний кусок хлеба, я оказываюсь в ванной. Я снимаю корсет вместе с ремнем, оставляя себя в свободной белой рубашке, и кладу все это на раковину.

Я глубоко выдыхаю, смотрю в зеркало и провожу пальцами по бокам своего тела. Хотя Икер и Иллиас не могут найти стабильную работу, я благодарна Идрису и себе за то, что мы можем обеспечить достаточное количество средств на еду. В некоторые дни мне все еще приходится охотиться, чтобы у нас была еда на тарелках. И все же, независимо от того, голодаем мы или нет, моя природная фигура никогда не теряет своих пышных изгибов.

Мои руки медленно спускаются к бедрам, пока я не поморщилась и не посмотрела вниз на рану. Я наложила травы и перевязала ее после слов Идриса, и, конечно, Иллиас предложил свою помощь, но мое упрямство заставило меня броситься с наполовину сделанной работой.

"Эй, траппер?" Четыре назойливых стука, сопровождаемых моим прозвищем, говорят мне, что это Икер на другой стороне: "Можешь прикрыть меня, если Идрис спросит, где я?"

Я закатываю глаза, зная, что он собирается выйти на улицу, чтобы попытаться обманом заставить людей дать ему денег у таверны.

Он продолжает стучать, громким шепотом повторяя мое имя снова и снова, но я не отвечаю, крутя волны золотистых волос и заплетая их в косу.

Я быстро беру свою лунную резьбу и поворачиваюсь к двери. Латунная ручка замка холодит кожу, когда я открываю дверь и вижу руку Икера в полуметре от себя, а его взгляд сосредоточен на том, как я нетерпеливо постукиваю ногой по полу: "Тебе не стоит выходить", — говорю я, глядя через его плечо на кролика, обгладывающего лапы: "У тебя появился новый питомец, о котором нужно заботиться, ты же не хочешь, чтобы я оставила дверь открытой, чтобы он сбежал? Или еще хуже, представь, что ты завтра будешь ужинать и поймешь, что находится в тушеном мясе?"

Он моргает, сузив глаза от слабого веселья: "О, да ты просто зло".

"У нас одна кровь, так что мы с тобой оба, Икер". Я с улыбкой похлопываю его по плечу и ухожу, направляясь на улицу, в палисадник, который ведет к куче леса и зелени.

Я останавливаюсь, любуюсь необычными оттенками фиолетового цвета, подчеркивающими ночное небо, и опускаюсь на толстый слой травы. Я подтягиваю колени к груди и обхватываю их руками, поднимая резьбу между большим и указательным пальцами, изучая ее под светом звезд.

С тоской вздыхая, я вспоминаю, как несколько лет назад мама взяла меня с собой в соседнюю деревню. Я несла резное изображение солнца, которое сделала сама, пока не наткнулась на кого-то, и оно выскользнуло из руки. В спешке пытаясь вернуть свою вещь, я получила вместо нее резьбу луны. Наверное, тот молодой человек, с которым я столкнулась, уронил ее в то же время, когда я уронила свою, и мы случайно обменялись ими.

Мама рассказала мне, что это был знак… форма удачи. Жители Зератиона верят, что наша вселенная была создана тысячелетия назад силой солнца и лунных божеств по имени Солярис и Крелло. Они верят, что солнце всегда ищет свою луну, и когда они соединяются, от них исходит невообразимая сила.

Мои братья не разделяют эту веру, но я верю. Я хочу верить, что что-то есть.

Проходят минуты, пока я переворачиваю полумесяц и провожу большим пальцем по букве R, выгравированной на дубовой поверхности. Мое любопытство растет, пока кто-то не окликает меня. Я оглядываюсь через плечо и вижу в окне фигуру Иллиаса, который машет мне рукой, чтобы я вернулась в дом.

Я шутливо качаю головой на то, как он иногда беспокоится, и, поднявшись, стираю грязь с пальцев. Взглянув на свою резьбу еще раз, я вздыхаю, задаваясь вопросом, верну ли я когда-нибудь свое солнце, и начинаю свой путь назад.

Глава 3

"Ты ведь не украла этот хлеб, как в прошлый раз?" спрашивает госпожа Килигра, швея нашей деревни, прищурив свои ореховые глаза на буханку в моих руках.

"Конечно, нет, госпожа Килигра", — говорю я: "Это был Икер". Известный плут. Перед возвращением домой он обычно переодевался в немощного человека, нуждающегося в хлебе.

"О, вы, братья и сестры Амброуз, все одинаковые", — жалуется она, ее голос звучит хуже, чем ржавый кусок металла, когда она отходит назад.

Поймав водяного пикси, приманив его медом — сладким веществом, к которому они тяготеют, — я пришла в главную деревню, чтобы купить горшки с краской для Иллиаса. Госпожа Килигра владеет предприятием, которое обеспечивает всех практически всем. В огромном помещении ее магазина находится неопределенное нагромождение беспорядочно разложенных инструментов различного назначения… Огромные кастрюли, свечи разных размеров, занавески из ткани, свисающие с окон — в этом беспорядке нет ни логики, ни порядка.

"А теперь скажи своему брату, чтобы он больше не приходил с капающей с него краской. Я не хочу, чтобы он пачкал товар", — говорит она, почесывая свои длинные седые волосы, которые она прихрамывает с банкой краски в одной руке. Я хихикаю, прекрасно понимая, что Иллиас не перестанет появляться с разными цветами по всему телу.

Мое внимание привлекает блеск на одной из полок за ее прилавком: "Ножи?" Я забавно вскидываю бровь, протягивая ей две медные монеты с оттиснутым на каждой стороне драконом и рассматривая четыре небольших, но хорошо заточенных лезвия: "С каких это пор вы держите их в своем магазине?"

Мисс Килигра всегда отчитывает меня за свободное ношение ножей. Однажды я даже подарила ей набор, только потом узнала, что она отдала их кому-то другому, потому что боялась, что кто-то может взломать дверь и использовать их против нее.

Странная