"Нара, ты меня слушаешь?"

"Слушаю, но что я могу поделать с этим сейчас…" Я делаю паузу, когда издалека замечаю высокую фигуру в серой шали, которую сразу же узнаю: "Черт, Идрис", — бормочу я, глядя на Иллиаса, который прижимает ко лбу край ладони и щурится от солнца.

"Что Идрис… ох", — говорит он непринужденно, прежде чем осознать происходящее и сделать лицо, расширив глаза: "О…" Он понижает голос до низкого тона: "Он выглядит взбешенным".

Действительно, это правда. Обычный хмурый вид Идриса ничуть не изменился, когда он отстранился от нескольких жителей деревни, с которыми разговаривал, и направился к нам. Его каштановые волосы длиной до плеч колышутся при каждом уверенном шаге. Это цвет, который имеют все три моих брата, в отличие от моих золотисто-медовых локонов, доставшихся мне от отца.

"Думаешь, у нас есть время бежать?" Я гримасничаю, наблюдая за приближающимся Идрисом.

"Нет", — говорит Иллиас: "Но, может, если мы притворимся, что чем-то заняты, а он будет стоять перед нами, ах, привет, брат, прекрасный день…"

"Вы оба, домой", — скрипит зубами Идрис, обмениваясь взглядами между мной и Иллиасом. Его голос низкий и жесткий, как всегда: "Сейчас же".

Столкнуться с Идрисом или с рюменом? Я бы снова выбрала рюмена.

Когда мы добрались до нашего уединенного коттеджа на другом конце деревни, было уже за полдень. Легкий ветерок — несмотря на то, что в Эмберуэлле обычно не бывает холодно даже в зимние месяцы — треплет пряди моих волос, когда я подхожу к серым каменным стенам. В растворе между каменными стенами можно разглядеть стальной порошок, заложенный для защиты от дракона. Люди говорят, что это их слабое место; однако его трудно достать, если только вы не из города. К счастью, работа на Иваррона имеет свои плюсы, особенно когда я краду у него, как, например, пузырек с кровью фейри в кармане моих ножен.

Я врываюсь в деревянную дверь и протискиваюсь внутрь. Свет проникает в дом через открытые окна. Мой взгляд останавливается на украшенной цветами резьбе, которую я сделала на каждом углу нашего шаткого дома. С одной стороны на полу лежат мои резные инструменты, которые Идрис подарил мне на день рождения несколько месяцев назад.

"Вот вы где, ребята", — говорит Икер, вскакивая с деревянного кресла у камина. Я хмурюсь, заметив, что он держит в одной из рук чистого белого кролика.

Я бы спросила, как, что, когда и почему, но я слишком боюсь ответа. Я поворачиваюсь, следя за его движениями, когда он становится между Идрисом и Иллиасом.

Пользуясь случаем, когда все трое стоят передо мной, я смотрю на них — на их черты. Как отличаются мягкие вздернутые носы Иллиаса и мой от слегка искривленного носа Икера — результат избиения людьми Иваррона. Тем не менее, у всех у них была одна и та же челюсть, покрытая тонким слоем щетины, и то, за что все нас знают… руки Амброза. Сильные, грубые, полные творчества, даже с двумя пальцами Иллиаса на одном и моим зазубренным шрамом.

"Угрожаешь убить Кье?" полный ярости голос Идриса возвращает меня к текущей ситуации: "Правда?"

Я сохраняю нейтральное выражение лица. Не то чтобы я собиралась действовать.

"Ты знаешь, каково это, когда кто-то, кто работает с тобой, подбегает и говорит, что тебе нужно держать свою сестру в узде?".

Похоже, Кайе действительно желает смерти.

"Если позволите." Иллиас осторожно подходит к моей стороне, указывая пальцем в воздух: "У нее было тяжелое утро, когда она пыталась поймать румена…"

Я безмолвно молю его не продолжать, но уже слишком поздно: Идрис смотрит на меня сузившимися глазами.

"Что?" Он повышает голос. Золотистый загар его кожи, такой же, как у всех нас четверых, бледнеет при этом упоминании: "Ты хоть представляешь, насколько они опасны? Если они укусят тебя, Нара, это не лечится".

"И ты думаешь, я этого не знаю?" Я вскидываю бровь: "Я зарабатываю на жизнь охотой на тварей, Идрис. В любом случае, почему ты так переживаешь из-за этого сейчас? Мы же не говорили об этом тысячу раз до этого".

"На этот раз тебе больно", — говорит он и смотрит на мое бедро, которое я не успел прикрыть плащом: "И потому что рюмены — смертельно опасные хищники".

Я знаю, что это так: "Я не могу просто остановиться", — шепчу я, опустив взгляд.

"Тогда я буду иметь дело с последствиями Иваррона, если придется, но ты больше не работаешь на него". Это заставляет меня вскинуть голову и нахмурить брови. Идрис пытался сделать это в прошлом, и ничем хорошим это не закончилось. Ни для кого из нас: "Когда мама заболела, она доверила мне заботиться о тебе. Объясни мне, как я могу это делать, когда ты находишься там, подвергая себя опасности…"

"Мама могла доверить тебе нашу безопасность", — говорю я, придвигаясь ближе и подчеркивая свои слова: "Но ты не можешь решать, что для меня лучше, а что нет".

Идрис насмехается, качая головой, как он всегда делал со мной. Мой кулак сжимается. Я устала наблюдать, как он обращается со мной, как с непослушным ребенком. Восемь лет ему приходилось заботиться о нас, нести бремя смерти обоих родителей, хотя ни один из них не был виноват. Но ни разу он не остановился, чтобы подумать, что нам не нужно, чтобы он решал все за нас.

"Нара, я думаю…"

"Нет", — отрезал Иллиас, не отрывая взгляда от Идриса: "Снова и снова ты не соглашаешься со мной во всем. Когда я сказал тебе, что хочу стать венатором, ты отверг меня, хотя я точно знаю, что отец был бы горд, если бы это означало, что я выполняю его наследие". Мои ноздри раздуваются, а кровь закипает: "Мне двадцать один, Идрис. Я не ребенок и не слабая младшая сестра, которой ты меня считаешь".

Тишина.

Полная оглушительная тишина звучит в моих ушах, пока я смотрю прямо в глаза Идриса, голубые и зеленые вихри в его радужной оболочке ярко светятся в лучах света. Эти глаза того же цвета, что и мои. Такого же, как у нашей матери.

Я не против не отступать. В конце концов, бросать вызов Идрису — моя привычка, но, конечно, Икер вмешивается со свистом и улыбается, хлопая Идриса по плечу: "Она уложила тебя, брат".

"Заткнись, Икер", — говорит Иллиас: "В твоих интересах не вмешиваться, раз уж ты вчера всю ночь пропадал в таверне