— Дженоаро, — позвала она, приближаясь к жертве.

Дюжина окровавленных морд оторвалась от распоротого брюха животного, и под выгнувшимися губами показались белые зубы.

— Чего тебе надо? — Голос огромной женщины прозвучал переливчатой трелью. Она хихикнула, но в этом звуке было больше угрозы, чем юмора. Кайтен увидела, что у нее один глаз затронут слепотой, диск его отсвечивал мертвенно-белым в розовом свете ламп. Нижняя челюсть женщины была огромна; она выглядела так, словно этими зубами могла легко ломать кости.

Совершенно неожиданно Кайтен узнала ее. Это была Шинвел Двард, влиятельный критик Бо-Эма, чьей специализацией были формы домашнего искусства. Она несколько раз публично хвалила работу Кайтен и приходила на ее последнюю выставку, модно одетая и в сопровождении двух прелестных молодых служанок-рабынь. Кайтен попыталась совместить то воспоминание с этим обнаженным зверятником, который пристально смотрел на нее сейчас, и у нее закружилась голова. Поза Двард казалась ужасно угрожающей; Кайтен захотелось заискивать, как будто эта женщина была выше ее в некоем явном, но не поддающемся определению смысле. Она склонила голову.

Двард фыркнула.

— Присоединяйся к нам, — после паузы произнесла она. — Но дождись своей очереди.

Зверятники вернулись к своему пиршеству, игнорируя Кайтен.

Дженоаро наблюдал за Кайтен глазами, казалось, совсем лишенными человечности.

— Что ты расчитывала здесь найти? — спросил он наконец.

Она не нашлась, что ответить. Кормежка зверятников замедлила ход, первый приступ аппетита притупился, Дженоаро опустился на колени рядом с трупом и начал рвать его зубами.

Кайтен бесстрастно разглядывала его, словно смотрела сон. Она сравнивала это багроволицее существо с мужчиной, чьи руки когда-то касались ее так нежно, так интимно. Воздействие шпули на ее сознание бледнело, пока не потеряло свою силу. Она потянулась за шею, выключила шпулю, и обнаружила себя на окровавленном стальном полу земли убийства, в окружении человеческих кошмаров. Она отвернулась, почувствовав внезапную тошноту.

Тендард вывел ее из узла, затем повторно активировал ее шпулю на минимальном уровне.

— Я полагал, что предупредил тебя, — сказал он. — Никогда не переключайся, пока ты находишся на Уровне; требуется время, чтобы подняться из мозжечка. Тебе лучше сделать это, когда вернешся в Бо-Эм. Переходи в обычное состояние постепенно. Кроме того, роботы-законники оглушат тебя, если не уловят сигнатуру твоей шпули. Запускай шпулю, когда ты оказываешся на Уровне. Зверятники презирают туристов; даже к туристам-зверятникам такое же отношение.

— Отвези меня домой, — пробормотала она.

Дженоаро отсутствовал два дня, а когда вернулся домой, от него воняло смертью и сексом. Она не смогла с ним разговаривать, а он не хотел на нее смотреть. Она ушла в свою студию, погрузилась в работу и не видела его еще один день.

Она работала над высоким изящным кубком, украшая тончайший фарфоровый каркас крошечными вкраплениями корунда. На кубке была запечатлена пасторальная сцена: под сапфировым небом рубиновые кони скачут по аквамариновому полю. Она вставляла кусочки драгоценного камня на место кисточкой с тонким кончиком и вплавляла их в фарфор иглой когерентного света. Процесс требовал такой концентрации, что она не заметила Дженоаро, пока он не заговорил.

— Прекрасно, — сказал он.

Она обернулась, чтобы взглянуть на него. Его лицо все еще было исчерчено следами усталости и сосредоточено на каком-то глубоком внутреннем переживании. Под его левой скулой дергался мускул. Но его глаза, казалось, снова принадлежали ему, словно возвратился тот Дженоаро, которого она знала.

Он стоял у ее двери, прислонившись к косяку, глубоко засунув руки в карманы.

— Прости, — сказал он.

С внезапным приливом облегчения она поверила ему. Она положила кисть и лазер; затем подошла к нему.

Он обнял ее так сильно, что у нее затрещали ребра, и она не могла дышать. Долгое мгновение она стояла неподвижно, но потом страх лизнул ее, совсем чуть-чуть, и она оттолкнула его. Сначала он, казалось, не заметил, но потом отпустил ее и отступил назад.

— Прости, — повторил он, и на его лице отразилось столько недоумения и боли, что она обняла его и прижала к себе настолько, насколько хватило сил.

Печи Дженоаро оставались холодными, и следующие нескольких дней он их не разжигал. Он передвигался по студии как призрак: серое лицо, сгорбившаяся фигура сломленного человека. Кайтен не могла найти слов утешения. Когда она пыталась поговорить с ним о разных приятных пустяках, он выслушивал ее с видом угрюмого терпения.

На третий день она застала Дженоаро возле его печей, он разогревал бутыль из зеленого натриевого стекла. Его лицо было сосредоточенным.

— Ты собираешься вернуться к работе? — Она почувствовала жаркий прилив облегчения.

Он натянуто улыбнулся.

— Ну, я попробую.

Прошла неделя, потом другая. Дженоаро работал со странной ожесточенной сосредоточенностью, как будто был полон решимости выстроить из своих трудов некое убежище. Он словно доводил себя до безрассудного изнеможения. Поначалу Кайтен приветствовала его поглощенность работой, как признак возвращающейся нормальности, но через некоторое время это стало ее все больше беспокоить.

Он постоянно находился в своей студии, не отрываясь от работы даже для того, чтобы пообедать с ней. Его лицо становилось все более осунувшимся с каждым прошедшим днем, и на нем закрепилось выражение постоянного безнадежного отчаяния.

Когда она спросила его, в чем дело, он покачал головой и сказал:

— Я отстал, Кайтен. Какое-то время мне придется очень усердно работать, иначе я потеряю слишком много клиентов.

— Дженоаро… они отнесутся с пониманием.

Он бросил на нее яростный взгляд.

— Я не хочу, чтобы кто-то делал мне одолжение.

Ей был непонятен его гнев.

Она так и не нашла способа поговорить с Дженоаро про Уровень, хотя пыталась не раз. Каждый раз, когда она упоминала об Уровне, он менял тему, как будто она вонзала в него кинжал. В конце концов, он накричал на нее.

— С этим покончено, Кайтен! Ты не сделаешь мне ничего хорошего, поднимая эту тему и заставляя меня думать об этом. Ты больше поможешь мне, если никогда больше не будешь упоминать об Уровне.

— Ладно, не буду, — сказала она, хотя и сомневалась, правильно ли поступает.

Как-то, вскоре после этого, возле их двери появился линианец, чтобы забрать изделие, которое он заказывал.

Инопланетянин, существо, похожее на пухлую синюю амфибию, извлек коричневый стеклянный кинжал из демонстрационного футляра с бархатной подкладкой.

— Прекрасная работа, — хмыкнул он, повернув лезвие так, что оно бросило щекочущий отблеск в глаза Кайтен.

—