нажал на замерзшую кнопку звонка, калитка распахнулась, словно о моем приезде в этом доме уже знали, но подозреваю, что все это штучки старого китайца. Умеет он ауру пространства прощупывать. Похрустев свежевыпавшим снегом по дорожке, я поднялся на знакомую веранду с висящими под потолком тыквами и с легким сомнением — может, не стоило одному совать нос к плохо знакомому человеку? — толкнул дверь, которая неожиданно оказалась открытой. В теплой прихожей горел яркий светильник, но никто на шум не появился.

Пожав плечами, разделся, скинул ботинки и в толстых шерстяных носках крадучись прошел по коридорчику и нырнул вправо, оказавшись в лавке-кабинете. Пусто. Интересно, где служанка, где сам Чжан Юн? В гости к соседям ушли?

Почесав макушку, я занялся единственным, что мог себе позволить: разглядывать статуэтки и маски, которых здесь было видимо-невидимо. Сильный запах сандаловых палочек будоражил ноздри, а светящиеся драконы, тигры и странные мифические рыбы таинственно светились в полутемной комнате. Я не удержался и взял в руки небольшого зеленого дракона с извивающимся хвостом, ощутив тепло и даже шелковистость камня. Внимательно посмотрел в его глаза, которые вдруг вспыхнули рубиновыми точками.

— Нефритовый камень всегда был почитаем в китайской культуре, — раздался за моей спиной голос Чжан Юна, и я от неожиданности едва не выронил статуэтку из рук, поэтому поспешил поставить ее на место. — Его используют для создания многих погребальных и церемониальных предметов, умудряясь даже делать посмертные костюмы из нефрита для правителей, ушедших из жизни. Он отражает нашу веру в бессмертие и продление жизни.

Я обернулся. Чжан Юн в длинном черно-золотом халате стоял за моей спиной, сцепив руки на животе. В полумраке его лицо казалось мраморным, но приглядевшись, я понял, что на него нанесен какой-то крем.

— Прошу прощения, господин Чжан, — смущенно произнес я, — за визит в неурочное время. Надо было позвонить и предупредить. А тут еще дверь открылась, в доме никого нет…

Китаец поднял одну руку, призывая меня замолчать.

— Никогда не суетись и не оправдывайся, ванци[2], — негромко произнес он, — словно считаешь себя виноватым. Ты же пришел в гости в дом, где тебя ждут.

— Вы меня ждали? — удивился я.

— Конечно, с самого утра, — мраморное лицо дрогнуло в легкой улыбке. — Проходи в комнату, я угощу тебя чаем.

Как и в прошлый раз Чжан Юн сам разлил из чайничка по чашкам ароматный напиток и жестом предложил угощаться.

— Тяжело приходится? — спросил он после недолгого молчания, когда я сделал пару глотков, чтобы уважить хозяина дома. — Ощущаешь прилив сил и не знаешь, куда их девать?

— Да, у меня большая потребность в физической активности, — как можно понятнее постарался пояснить я. — И потом, очень есть хочется.

— С этим понятно. Чем больше двигаешься, тем быстрее идет процесс обмена веществ, — кивнул китаец. — Аппетит связан не усилением твоих каналов, это лишь следствие работы организма. А вот энергия, которая вырабатывает чжуньвань — точка солнечного сплетения — стимулирует твой организм. Здесь нет никакой мистики или магии, обычная наука. Но в нашем мире, где магия влияет на все стороны жизни, важно знать, как ее использовать.

— Но у меня с ней очень туго, — напомнил я.

— Да, ты не одарен, ванци, поэтому очень важно найти баланс между ментальными практиками и той энергией, которой владеешь, — Чжан Юн прикрыл глаза и поднес чашку к губам. Посмаковав напиток, он продолжил: — Тебе мешают противоречия Даров, которые ты получаешь благодаря отсутствию одаренности.

— Зато каждый из них можно комбинировать, — возразил я. — В бою, знаете как, полезно использовать разные способы. И врага запутываешь.

— Я рад, что тебе удается находить баланс, — улыбнулся Чжан Юн. — Значит, мне не нужно ломать твою систему подготовки. А какие отношения с древним духом шамана? Может, стоит от него избавиться?

— Нет! — я даже вскочил. — Мне он не мешает, а иногда даже помогает!

Откуда китайцу стало известно о духе Геванчи? Первой мыслью было, что Чжан Юн собрал обо мне информацию из всех доступных источников и теперь пытается осторожно прощупать мои возможности и перспективы усиления антимагии. Опять же, возразил самому себе, а кто бы китайцу выложил на блюдечке тайны, не афишируемые ни отцом, ни Куаном, ни Мстиславскими (императору и цесаревичу тем более нет никакого резона раскрывать мой Дар)? Дело, видимо, в ментальных возможностях старика. Ну, «видит» он то, что большинству недоступно. Я, например, не знаю никого из одаренных, кто бы мог запросто считать такую информацию, заглядывая в подсознание человека. Ментаты, кстати, тоже не могут такие фокусы проворачивать. Иная у них специфика. Геванча сидит во мне слишком глубоко, чтобы можно было до него дотянуться.

— Успокойся, ванци, не буду я разрушать твою связь с шаманом, — улыбнулся Чжан Юн. — Допивай чай, а потом проверим эффективность твоих занятий. Надеюсь, ты не ленился и выполнял все рекомендации?

— Да, учитель, — я намеренно назвал так Чжан Юна, чтобы он, наконец, занялся делом. Разговоры меня не впечатляли. Только время теряем.

Допив чай, отставил чашку в сторону, показывая всем видом, что уже готов к проверке. Китаец, гад такой, не торопился. Он явно использовал один из тех приемов, которые тибетские боевые монахи применяли в отношении новичков, пришедших учиться премудростям кунг-фу или ушу.

— Снимай пиджак и рубашку, — приказал Чжан Юн. Дождавшись, когда я обнажу торс, поднялся и подошел ко мне. Вытянув правую руку, он двумя пальцами уперся в точку чжуньвань — то бишь в солнечное сплетение, и на несколько секунд замер, а потом мягко, едва ощутимо прикасаясь подушечками пальцев к коже, начал вести их вверх. Опустив глаза, я заметил слабое свечение ауры на руке. Начало покалывать тонкими иголочками в том месте, где находился энергоканал, отмеченный ранее красным маркером. Невидимый щуп прошелся от пупа до шеи и переместился на «черный» канал.

— Ситуация исправляется, — удовлетворенно произнес Чжан Юн. — Я рад, что ты не игнорировал мои рекомендации. Чем шире поток, тем меньше время реагирования на внешние раздражители…

— Вы про магию? — поинтересовался я.

— В большей мере — да, — согласился учитель и схватил маркеры.

Я тяжело вздохнул. Опять ходить разрисованным, пока краска не сотрется. От касания карандашей мне хотелось засмеяться. Они щекотали и холодили кожу. Зато с удовлетворением заметил, что красных линий стало гораздо