Шрифт:
Закладка:
Как бы я ни ценила бабушкины труды, вложенные в нас с Итаном, я не питаю иллюзий, что из этого что-то выйдет, помимо мучительной траты времени. Идеализм — это хорошо, но невозможно исправить все.
Порыв ледяного ветра обжигает меня, вызывая дрожь в теле. Я делаю глубокий вдох и принимаю свою судьбу.
Захлопнув дверь, следую за ним, включая свет в прихожей. В молчании мы проходим в гостиную. Дом двухэтажный, светлый и просторный с полами из красного дерева и высокими потолками. За каждой мелочью в этом доме стоит Итан — от кирпичного камина до антикварной мебели в сочетании с яркими цветами и уютными тканями. Всякий раз, когда бабушке нужно было что-то сделать в доме, она всегда обращалась к своему любимому архитектору.
— Я так рада, что вы поженились, — говорила она, — хорошо, когда в семье есть архитектор.
Я дергаюсь от воспоминаний. Бабушка, это будет самое трудное Рождество в моей жизни.
— Ты еще не начала продавать мебель? — Итан подходит и становится возле уютного кресла, стоящего у окна. — Я рад.
— Я подумала, что смогу выставить ее на продажу после… — Развода. Все внутри переворачивается. — Это все принадлежало ей. Меньшее, что я могу сделать, это оставить все как есть на Рождество.
Он кивает.
— Кажется ты приняла верное решение.
Еще одна неловкая пауза. Боже, как много их было в последнее время.
— Я подготовила третью комнату слева, — говорю я ему, нарушая тишину. — Ты можешь оставить вещи там.
— Спасибо. — Итан, растягивает губы в улыбке, которая не касается его глаз, и исчезает наверху, оставляя меня расхаживать взад-вперед по кухне, не понимая, что мне делать.
Когда он спускается обратно, его брови нахмурены.
— Послушай Холли, — говорит он, скрещивая руки на груди. — Я тут подумал… — Он разжимает руки и потирает затылок, признак того, что расстроен или чувствует себя неловко. В данный момент оба варианта верны. — Может быть нам не стоит говорить о разводе. Сейчас, я имею в виду. До тридцать первого декабря, когда мы все подпишем и оформим окончательно. Я думаю, это сделает нашу ситуацию немного проще… и более цивилизованней.
Он прав. Мы уже прошли через невероятный стресс и шквал эмоций, которые сопровождают пару, поднявшую вопрос о том, стоит разводится или не стоит. Раз уж мы застряли здесь на Рождество, то можем хотя бы попытаться быть любезными друг с другом. В конце концов, наступит первое января, и мы оба будем свободными — незамужней женщиной и неженатым мужчиной.
Я не обращаю внимания на узел в животе и киваю.
— Хорошо.
Облегчение пробегает по его лицу.
— После всего этого…
— Мы подпишем бумаги, — добавляю я. — И тогда мы приступим к продаже этого дома. — Делаю паузу и оглядываю роскошную обстановку. — Это будет несложно.
— Даже… как-то жалко, — признает Итан. Заметив мой скептический взгляд, он добавляет, — Я бы соврал, если бы сказал, что не буду скучать по этому месту.
— Да. — Поджимаю губы. — Я тоже.
Итан замолкает и идет на кухню, останавливаясь у стола, чтобы бросить взгляд на задний двор, который выглядит ослепительно сказочным.
— Это странно? — спрашивает он меня, не оборачиваясь. — Быть здесь без нее?
— Без нее так пусто. — Я проглатываю боль. — Она всегда с головой окуналась в этот праздник. В этом была своя магия.
— Я помню. — Итан поворачивается ко мне, его глаза сияют. — Что, если мы украсим дом?
— Правда? — спрашиваю я, удивленная и тронутая этим предложением.
— Это может стать данью уважения. — Он криво усмехается. — Своего рода проводами. На праздники.
Я не знаю, что больше застало меня врасплох — само предложение или искренность в его голосе. У него взгляд — такой редкий, в котором горит почти детский идеализм — что я чувствую, как незаметно для себя оттаиваю.
— Это… хорошая идея. На самом деле, это отличная идея.
— Правда? — Итан усмехается, вскидывая брови. — Я рад, что ты так думаешь. Во всяком случае, будет чем заняться.
— Да, конечно. — Я прохожу мимо него — Думаю она хранит… хранила рождественские украшения на чердаке.
— Думаю да. — Еще одна долгая пауза пронзает липкий воздух, пока Итан снова не начинает говорить. — Я спущу их утром, и мы сможем поставить елку. Хорошо?
— Да, звучит здорово.
Он широко улыбается, в уголках его голубых глаз появляются легкие морщинки, и мое сердцебиение ускоряется.
— Что ж, — говорит он, уже направляясь в коридор. — Я, пожалуй, пойду спать. Увидимся утром. — И с этими словами он исчезает. Кажется, Итан так же благодарен за то, что отвлекся, как и я. Чувствую, как комок подступает к горлу, когда он спешно уходит словно у него есть незаконченные дела.
Это та часть наших отношений, которая никогда не становилась проще, сколько бы времени ни прошло, и часть меня задается вопросом, а станет ли когда-нибудь. Мы любили друг друга, — и до сих пор любим, по правде говоря — но мы отдалились. С этим ничего не поделаешь, и, черт возьми, неделя в Вермонте уж точно ничего не исправит.
ГЛАВА 4
Нет ничего уютнее, чем рождественская елка, светящаяся огнями. Дженни Хан
Итан
Выпив чашку кофе с утра, я поднимаюсь на чердак. Коробки с праздничными украшениями аккуратно сложены друг на друга. Я спускаю их вниз в какой-то лихорадочной спешке, отчаянно желая чем-то — чем угодно — заполнить тишину, повисшую еще со вчерашнего вечера и продолжающуюся все утро.
Завтрак включал в себя короткое приветствие.
— Я буду в кабинете, — сказала Холли, обнаружив меня на кухне. К моему возвращению она уже ушла наверх, и я, зная, что лучше ее не искать, оставляю коробки в прихожей и отправляюсь на местную ферму рождественских елок.
Через двадцать минут я уже возвращаюсь обратно с пушистой елью, привязанной к крыше моей машины. Приходится повозиться, чтобы протиснуть ее через дверь, и каким-то образом мне это удается, не разбив при этом ни одного антиквариата Фионы, и осторожно поставить ее в гостиной напротив камина. Вытираю лоб, осматривая свою работу. Елка определенно добавляет теплоты в дом, а после того, как мы ее украсим, будет смотреться просто великолепно. Я так увлекаюсь разглядыванием ели, что не замечаю Холли, пока не слышу ее шаги на лестнице позади себя.
