царском венце из двух огромных, закрученных спиралями рогов, с гордо посаженной головой на мощной шее, с длинной, почти белой свалявшейся шерстью на боках. Он стоял в одиноком дозоре, а чуть дальше спокойно паслись несколько коз, добывая из-под снега редкую сухую траву.

Ловчий вновь двинулся вперед. Теперь он даже не крался, а будто плыл над камнями. Остальные безмолвными тенями следовали за ним. Однако шагов за двести козел повернул голову в сторону охотников. Все вновь пригнулись и замерли.

— Все, — шепнул Аршаг, бесшумно подойдя к Аюне. — Ближе не подпустит — ветер от нас. Надо стрелять. Попробуешь?

Аюна кивнула, достала лук из налуча, надела тетиву на рога, выбрала стрелу.

— Мархур живуч, как див, — предупредил Аршаг. — Способен ускакать даже с перебитым хребтом…

— Я поняла, — рассеянно отозвалась царевна, плавно поднимая лук. Быстро прицелилась, задержала дыхание и разжала пальцы.

Козел подскочил на месте, издал болезненный крик и поскакал вдаль так легко, будто рана подарила ему крылья. Козы последовали за ним.

Аршаг выругался. Накхи один за другим выпрямлялись, бормоча проклятия и недовольно глядя на царевну.

— Промахнулась!

— Нет! — воскликнула Аюна, внимательно следя за убегающим мархуром.

Вот он исчез за длинным горным отрогом…

— Как же нет, если промахнулась? Мы все видели!

— Нет! — гневно крикнула Аюна. — Я попала куда надо. Он убегает, потому что ты дал мне тростниковые стрелы. Он скоро умрет, его надо преследовать по кровавому следу…

— Я же сказал, в горах подранка не догнать! Сколько мы будем за ним идти, до ночи?!

— У него стрела в сердце, — настаивала Аюна, сверкая глазами. — А даже если и нет, то точно пробито легкое. С такой раной далеко не уйдет!

— Ну хорошо, иди, — махнул рукой Аршаг.

— И пойду!

Аюна почти бегом устремилась вперед, к тому месту, где ее стрела настигла пожирателя змей. Сердце ее колотилось, она не чувствовала холода, и горный воздух больше не пил из нее силы. В этот миг ей казалось, что она способна лететь над землей, не зная устали, хоть до самого заката.

Даргаш устремился было за ней, но Аршаг остановил его:

— За подранком всегда идет тот, кто стрелял.

— Я знаю, но…

— Если мархур в самом деле упал близко, она скоро позовет нас. А если нет… — саар повернулся к своей свите, — что ж, пусть побегает.

Охотники смотрели, как девушка с луком в руках легким шагом спускается в распадок, идет по нему и тоже пропадает из виду.

Тянулось время. Аюна не звала их — но и не возвращалась…

Даргаш нахмурился, кинул взгляд на саара. Ему почему-то стало тревожно, хотя вокруг ничего не изменилось.

— Похоже, царевна все же промахнулась, — проговорил Аршаг. — Жаль. Идем за ней.

* * *

Аюна шла по следу, легко находя кровавые пятна на камнях. Ей уже не раз приходилось преследовать раненую добычу, которая в агонии уносится вдаль, тщетно пытаясь убежать от подступающей смерти. Она знала, что попала точно. Должно быть, слишком легкая стрела не достала до сердца или у козла оказалась слишком толстая шкура, потому он и ускакал так далеко. Но это ничего не изменит: мархур не жилец. Аюна взобралась на длинную каменную осыпь, утерла лоб и несколько мгновений постояла, успокаивая дыхание и озираясь. Пятна вели в низину, к журчавшему среди валунов и голых кустов ручью. Аюна предполагала, что там она и найдет свою добычу, скорее всего уже мертвой.

«Аршаг не стал стрелять сам, хотя козла выслеживали для него, — подумалось ей. — Он уступил право выстрелить мне. Неужто был так уверен, что я промахнусь? Или наоборот — поверил в меня?»

Раздумывая о тайных замыслах саара, она спустилась к ручью — туда, где в переплетении голых ветвей уже виднелась неподвижная косматая туша. Спрыгнула с большого камня, сделала шаг — и вдруг угрожающий рык приморозил ее к земле. Прямо перед ней над распоротым брюхом мархура возникла окровавленная клыкастая пасть.

Аюна шарахнулась назад и уперлась спиной в валун. Горный лев не сводил с нее взгляда, готовый вступить в битву за мясо. Его короткая рыжеватая грива вздыбилась на загривке, задние лапы напряглись для прыжка.

Подумать о чем-то Аюна не успела — ее руки все сделали сами. За один удар сердца она кольцом лучника выдернула из тула стрелу наугад, кинула ее на тетиву и всадила прямо в распахнутую пасть зверя за миг до прыжка.

Появившиеся вскоре у ручья охотники застали льва уже мертвым, а царевну — сидящей под скалой неподалеку от него. Распадок наполнился громкими возбужденными возгласами. Обычно сдержанные накхи толпились вокруг зверя, размахивая руками и обмениваясь словами изумления и восхищения.

— Ты не ранена, царевна? — спросил Аршаг, подходя к Аюне. — Да на тебе лица нет! Не послать ли за сменными штанами?

Та хотела едко ответить, но потом сообразила, что вопрос саара может быть и не праздным.

— Не-ет, — выдавила она, прислушиваясь к своим ощущениям.

Аршаг посмотрел на нее, то ли сочувствуя, то ли любуясь. Видя, что девушка не может встать, он поднял ее и поддержал за талию, помогая устоять на ослабевших ногах.

— Ты была права, — сказал он, — попала мархуру прямо в сердце.

Охотники, не теряя времени, принялись разделывать добычу. Одни отрезали голову пожирателя змей — никто не собирался тащить под гору всю тушу, а вот его великолепным рогам суждено было украсить стену пограничной крепости саара рода Зериг. Заодно отрезали задние ноги козла, чтобы зажарить их по пути домой. Другие занялись львом, сноровисто снимая с него шкуру. Хищник был серым, пятнистым, с рыжеватой гривой и темной полосой вдоль хребта. Его, сидящего в засаде, и в самом деле невозможно было отличить от покрытого лишайниками камня. Свернутую шкуру Аршаг торжественно протянул Аюне.

— Потом, когда ее выскоблят и высушат, положишь вместо попоны на спину коня. Когда въедешь в крепость своего жениха, восседая на шкуре горного льва, старейшины рода Афайя забудут имена своих предков…

Аюна весело рассмеялась. Когда прошел первый миг потрясения, мир вокруг расцвел удивительно свежими и яркими красками. Даже усатый коротышка-саар с его сломанным носом на миг показался ей красавцем.

Их отвлек от беседы возглас одного из накхов. Тот указывал куда-то вверх, в сторону нависающих над плоскогорьем заснеженных пиков. Аюна прищурилась, всматриваясь в затянутую дымкой седловину. Там что-то двигалось! Вернее, кто-то. Черные точки одна за другой появлялись из облака и ползли вниз. Да как много!

Теперь уже все накхи стояли, повернувшись к горам, всматриваясь в рассыпанные по белому склону точки.

— Конники, — пробормотал Даргаш. — Клянусь Змеем, целое войско! Кто