Тут за спиной Оскара в проеме появился водитель – Огастес. Конрад сделал ему какой-то знак, но Огастес не обратил внимания. Он встал рядом с Оскаром и проговорил:

– Генрих убит.

Последовала секунда, в течение которой, Вероника была уверена, ни у кого не родилось ни одной мысли. Вся вселенная погрузилась в молчание.

Оскар пришел в себя первым. С каким-то отчаянным рычанием он ударил локтем правой руки Огастеса в лицо. Тот не успел защититься, даже не попытался это сделать – находился, судя по всему, в полной прострации.

Огастес рухнул на пол, а Оскар одним прыжком выскочил в коридор и понесся к выходу.

– Задержать его! – заорал Конрад.

Он рванул первым, но помощник повара его опередил: перепрыгнул через возящегося на полу Огастеса, схватился рукой за косяк, облегчив себе разворот. Повар выбежал следом за помощником, и Конрад оказался последним.

– Боже… Боже мой… – лепетала Брю, обеими руками вцепившись себе в волосы.

Тимофей стоял, бесстрастно глядя на лежащего на полу Огастеса. Тот очумело помотал головой и уставился на Тимофея. Хрипло спросил:

– Какого черта здесь происходит?

– У кого был второй комплект ключей? – вопросом на вопрос ответил Тимофей.

– А?

– Конрад дал вам ключи от места, где держали Генриха. Это – единственный комплект?

– Конечно, нет! Второй комплект – у дежурного по станции. – Огастес, кряхтя, принялся подниматься.

– А дежурным по станции этой ночью был Оскар, – сказал Тимофей.

– Ну да. А куда он понесся-то, черт его дери? У него что, крыша поехала?

– Полагаю, да, – кивнул Тимофей. – Оскар, по всей вероятности, и есть тот убийца и анонимщик, которого мы все это время искали. Хотя относительно его вменяемости ничего определенного сказать не могу. Это не моя компетенция.

Огастес замер с разинутым ртом, глядя на Тимофея. И, несмотря на весь ужас происходящего, Вероника ощутила какую-то смутную гордость, в истоках которой ей не хотелось разбираться. Просто это чувство, для разнообразия, было теплым.

Скоро в столовую вернулся мрачный Конрад. Запыхавшиеся повар и его подручный топали следом, за их спинами Вероника увидела перепуганных горничных.

– Поймали? – спросил Тимофей так, будто теперь он был главным на станции, а Конрад – его младшим помощником.

– Ушел.

– Что значит ушел?

– Это значит, мистер Бурлаков, что он открыл дверь в тамбур, потом – дверь на улицу и выбежал туда, – проворчал Конрад. – Учитывая то, что творится сейчас снаружи, мы за ним не последовали.

– Оскар наверняка пошел в гараж! – выпалила Вероника.

Конрад вопросительно посмотрел на нее. Тимофей перевел ее слова.

– Оскар очень осторожен, он не побежал бы куда глаза глядят в такую пургу, – развила Вероника свою мысль, пока Тимофей переводил с бесстрастностью приложения на планшете. – Он даже толком не одет. А к гаражу ведет веревка, там нельзя заблудиться.

– А еще в гараже есть теплая спецовка, шлем и очки, – заметил Огастес. А когда Конрад посмотрел на него, добавил: – И перчатки.

– Дьявол! – выкрикнул Конрад и снова скрылся в коридоре.

Второй врач, который и не подумал никуда бежать ни в первый, ни во второй раз, откашлялся в кулак.

– Я должен осмотреть Генриха, – сказал он.

– Я с вами, – сказал Тимофей.

– Нет, вам нельзя.

– Значит, вам придется применить силу. Иначе вы меня не остановите.

Трехсекундная игра в гляделки закончилась, и врач, опустив голову, поплелся к коридору. Тимофей пошел за ним, но перед уходом посмотрел на Веронику и указал взглядом на Брю. Вероника кивнула.

Оставлять Брю одну сейчас было бы запредельным свинством.

68

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД

– Господи, Тим, это еще что за дрянь? – Габриэла смотрела на сигарету в его руках.

– Подарок от моего нового знакомого.

– Дай сюда немедленно, я выброшу! – Габриэла попыталась забрать сигарету, но Тимофей аккуратно, чтобы не сломать, убрал ее в карман.

– Ты что, куришь? – Вернер наблюдал за ними в зеркало заднего вида.

– Нет.

– Тогда зачем тебе сигарета?

– Тот парень хотел мне помочь. Это – его подарок.

– Если этот подарок найдет твоя мама…

– Не найдет. – Тимофей отвернулся, глядя в окно. – Если не ошибаюсь, дом двадцать три – следующий.

– Не ошибаешься.

Вернер остановил машину возле следующего дома. Задумчиво глядя на него, констатировал:

– Пять этажей. Три подъезда… Не много квартир, говоришь?.. Твой новый друг сказал, в каком подъезде живет этот человек?

Тимофей отрицательно помотал головой.

Вернер вздохнул. Буркнул:

– Ладно, – и вышел из машины.

Вслед за ним вышли Тимофей и Габриэла.

– О, – сказала вдруг Габриэла. Протянула руку, указывая на вывеску магазинчика в первом этаже дома. – Помнишь, Тим? Этот магазин был в распечатке! Я запомнила название, оно из цифр.

На вывеске красовались большие цифры: «24/ 7».

– Круглосуточный, – взглянув на название, пояснил Штефан. – Тут таких полно. Скорее всего, китайцы держат… Идем.

– Зачем? – удивилась Габриэла.

– Поговорим с хозяином. Наверняка он знаком с большинством своих покупателей. Лучше пообщаться с ним, чем шерстить все квартиры подряд в поисках неизвестно кого.

За кассой магазинчика стояла китаянка. Витрины были битком забиты дешевыми продуктами, жестяными банками, бутылками, жевательной резинкой и всякими мелочами – от одноразовых бритвенных станков до презервативов.

Вернер огляделся по сторонам, вежливо поздоровался с китаянкой. И вдруг попросил Тимофея:

– А ну-ка, дай мне распечатку.

Тимофей вытащил лист из рюкзака.

Вернер нашел строчку с названием магазина. Хмыкнул, заметив, что это название повторяется в строках, выделенных желтым, еще дважды. И подошел к витрине с алкогольными напитками. Выбрал бутылку, повернулся к стойке с прохладительными. Взял полтора литра кока-колы. Отнес бутылки на кассу. Спросил:

– Сколько с меня?

Китаянка сложила на калькуляторе две цифры и показала калькулятор Вернеру.

Молча. Наверное, акцент у нее был еще хуже, чем у Тимофея.

Цифра почти совпадала с той, что была на листе. Расходилась в центах.

– Значит, он брал не колу, – пробормотал Вернер. И принялся объяснять китаянке, помогая себе жестами: – Мужчина. Живет в этом доме. Приходит сюда. В последний раз был неделю назад. Покупает вот этот виски, – он придвинул бутылку женщине. – Знаешь его?

Китаянка озадаченно молчала.

Вернер изобразил пантомиму еще раз. Добавил:

– С ним могла быть женщина. Не здешняя. Хорошо одетая. Не как он. Другая. Понимаешь?

– Красная машина? – вдруг сказала китаянка. – Женщина – красная машина?

– Да! – выпалила Габриэла. – У мамы Тима – красная машина!

– Другая женщина, – понимающе сказала китаянка. – Не его. Не этого мужчины.

Вернер осторожно кивнул.

– Хотя они… – Китаянка запнулась – должно быть, не знала нужного слова. Подумала. – Они – одна земля.

– Не понимаю, – нахмурился Вернер.

– Соотечественники, – сказал Тимофей. – Эти люди говорили на одном языке, правильно? Вы это хотите сказать?