Данил

Чертовы импринты.

Работа нашего подсознания, внимание которого так избирательно.

До встречи, вернее, до столкновения с сиреной, напоровшись на взгляд которой моя психика дала течь, я с одинаковым мимолетным интересом выхватывал взглядом из толпы симпатичное женское лицо. Не от кобелиности, которой во мне как таковой и нет. Чисто из эстетического наслаждения. Так любуешься красивым цветком, или изящно потянувшимся котенком, разморенным теплым солнышком, или необычной формы облаком. Теперь же мои глаза останавливаются исключительно на рыжем. Рыжем щенке, рыжей кошке, рыжеволосой женщине.

Что-то перемкнуло в моей башке после того короткого периода в моей жизни, окрашенного в цвет огня и раскаленной меди. Переглючило. Закоротило. И на темном экране регулярно вспыхивает надпись «Error. Сбой системы».

Слава богу, что это никоим образом не касается работы. Слава богу, что именно благодаря работе я могу полностью отключить тот сегмент в мозгах, который отвечает за чувства и личную жизнь. Которой просто нет.

Есть друзья, есть родители, есть коллеги. А личной жизни нет. И в ближайшее время даже не предвидится. Нет на нее ни сил, ни желания. Потому что мне остался последний рывок до той цели, которую я поставил себе на этот год. Потом можно будет на время успокоиться, возможно, пару дней выспаться и заняться разгребанием завалов на вакансии, которую сейчас занимает совершенно неподходящий для нее человек. И хотя я не особо люблю столицу, моя карьера требует присутствия именно там, в эпицентре всех событий. Хорошо, что последние месяцы командировки в родной город стали не блажью, а производственной необходимостью. Даже пара дней, проведенных в месте, где знакома каждая улочка и каждый нюанс функционирования морского порта, становятся для меня не тяжкой обязанностью, а отдыхом.

В обеденный перерыв вместо похода в ближайшее кафе с сослуживцами я хожу гулять. Просто брожу по знакомым с детства дворикам и аллейкам. Кто-то отдыхает, раскладывая пасьянс, кто-то курит на лавочке, кто-то дремлет в удобном кресле, а я наматываю круги, как бродячий пес, что до сих пор надеется найти однажды потерянный дом.

Даже хорошо, что я осенью так и не отказался от той квартиры. Тогда тупо не хватило времени. Нет его на подобные мелочи и сейчас. Совсем скоро мне будет достаточно снимать на пару ночей в месяц отель. Но сперва надо будет перевезти все свои вещи в Москву. И уж тогда я окончательно оборву последнюю тонкую ниточку, связывающую меня с женщиной, которую я не должен был полюбить. Не должен был. Но не сдержался. Не смог справиться с эмоциями, которые она во мне разбудила. Легко. Мановением пальчика. Поворотом головы. Лукавой улыбкой. Огненными поцелуями. И тихим, но жестоким «прощай», что до сих пор зудит где-то в основании черепа.

Она не зарегистрирована в соцсетях. Да я бы и не пытался отслеживать ее перемещения. Не настолько же я мазохист. Думаю, она ведет сейчас довольно уединенный образ жизни, возможно, готовится к родам или только что родила. Где-то во Вьетнаме, куда несколько месяцев назад направился господин Уилан. Чтобы руководить очередным грандиозным проектом. Там тепло. И много солнца. И океан. Ей понравится. И ребенку будет полезно.

И какого черта я вообще об этом думаю? Есть кому позаботится и о ней, и о собственном сыне. Или у нее дочь?

А у меня карьера. Которую я по мелким камушкам, по крохотному кирпичику выстраивал сам, собственными руками, не надеясь ни на чью помощь и протекцию.

— Сынок, ну зачем ты разбиваешь свой лоб о стены, в которых есть знакомая тебе дверца? — каждый раз вздыхает мама. — Почему просто не обратиться к дяде Вите?

— Мам, потому что дядя Витя достиг своего положения своим трудом и умом. И он ценит в людях именно это — умение пахать и вкалывать. Поэтому я пашу и вкалываю. И прекрасно понимаю его. Только на таких и можно положиться, а не на «паркетных мальчиков», что путают экспедирование с агентированием.

Мама лишь качает сокрушенно головой и с надеждой смотрит на папу, ожидая его поддержки. Но не получая ее.

— Ты все правильно делаешь, сынок. Не слушай женщину. Прислушивайся, конечно, но решения принимай такие, за которые готов нести ответственность сам. А дядя Витя передает тебе привет и просит приберечь ему теплое местечко на грядущую пенсию.

Я лишь усмехаюсь этой расхожей шутке. До пенсии дяде Вите еще далеко. А вот за привет спасибо. Значит, отслеживает меня и мои успехи. Пока лишь наблюдает и присматривается к племяннику, о существовании которого, надеюсь, никому не сказал. Каким бы громоздким и разветвленным не был нефтяной бизнес, но некоторые фамилии в нем очень на слуху. И я рад, что наши не совпадают.

Я даже знаю, что один раз он все-таки вмешался. Инкогнито. Но не для того, чтобы подтолкнуть, а наоборот — притормозить. Прошлым летом, где-то в августе, мою кандидатуру выдвинули на повышение. Непонятным образом моя фамилии оказалась в списках кандидатов на позицию директора небольшого нового нефтеперерабатывающего завода. За рубежом. Но таким же непонятным образом меня вычеркнули. Знакомая дама из отдела по развитию персонала в личной беседе, по очень большому секрету сказала, что «кто-то наверху» поставил напротив нее ремарку — «больно молод, пусть еще подрастет».