прекраснейший эксперимент, предпринятый человечеством, был бы покорежен под тяжестью прошлого, и мы в наше время могли бы только пожалеть об одержанной мудрецами победе, столь важной для той эпохи.

6. Война решила несколько кардинальных вопросов. Кто должен управлять Америкой? Она сама или метрополия? Победа дала ответ: Америкой будет управлять только Америка. Будет ли наследование власти влиять на жизнь на новом континенте? Победа дала ответ: на новом континенте не будет никакой родовой аристократии. Были и другие проблемы, требовавшие решения. Кто будет править в Америке: плутократия, средний класс или весь народ? С отъездом тори из страны ушло много больших состояний, но плантаторы Юга и крупные торговцы Севера, присоединившись к революции, сохранили и капиталы, и престиж. После выхода Англии из игры в Америке появились конкурирующие группы. Аристократический, аграрный Юг, аристократический, торговый Север, демократические приграничные регионы — все они настоятельно стремились предложить новому сообществу свои идеалы построения жизни. Победа обеспечивала Соединенным Штатам право искать американские решения для своих проблем, но самих решений она не давала. Кто тогда верил в прочный союз тринадцати штатов? Конечно, был такой Патрик Генри, который сказал: «Я не виргинец, я американец». Но это было не правило, а исключение из правил. Гражданин Балтимора чувствовал себя гражданином Мэриленда; гражданин Бостона — гражданином Массачусетса. Они объединились против Англии; теперь им предстояло объединиться ради Америки.

Книга третья

Рождение нации

I. Критический период

1. Победа — это испытание, которое, как и поражение, позволяет определить силу нации. Военачальники, пользующиеся уважением политиков в военное время, с наступлением мира начинают вызывать у них опасение. Генералы-победители — это сила. А что, если они захотят своей силой воспользоваться? Армия Конфедерации не соглашалась на демобилизацию до тех пор, пока не будет улажен вопрос о выплате довольствия. Конгресс пообещал офицерам пожизненное половинное содержание; солдатам же он задолжал за несколько лет и не имел денег, чтобы с этими долгами расплатиться. «Все потому, что у нас теперь республика, — ворчали недовольные. — Начальников много, а толку мало!» Вашингтону пришлось лично вмешаться, чтобы дело не дошло до бунта. В июне 1783 года группа пьяных солдат в Филадельфии так напугала конгресс, что он сбежал в Принстон, где беглые законодатели нашли приют в колледже. Они так боялись государственного переворота, что создание содружества бывших американских и французских офицеров (орден Цинцинната) повергло их в трепет, особенно когда они узнали, что членство в нем будет передаваться по наследству. Джон и Сэмюэл Адамсы с ужасом говорили об этой «новой, скрытой форме аристократии». Будущее показало, что их страхи были напрасны, но их оправдывало то, что власть в стране на тот момент была действительно слаба.

Сертификат члена ордена Цинцинната. Конец XVIII — начало XIX века

Орден Цинцинната. Начало XIX века

2. Четвертого декабря 1783 года в Нью-Йорке Вашингтон распрощался со своим войском. Офицеры его главного штаба собрались в одной таверне. Со многими из них он расцеловался на французский манер. Затем они молча проводили его до лодки и с берега смотрели, как он удаляется в сторону Нью-Джерси. Многие плакали. После этого он верхом отправился в Аннаполис, где заседал конгресс, и там торжественно сложил с себя полномочия главнокомандующего. Церемония, как и все другие, в которых участвовал Вашингтон, прошла с большим достоинством. Депутаты не снимали шляп, что должно было подчеркнуть главенство гражданской власти и суверенитет Союза. Генерал произнес короткую речь, подробно и тщательно отчитался в делах, препоручил страну Господу, а армию — конгрессу. Несколькими днями позже он был уже в Маунт-Верноне, где собирался скромно провести остаток дней. Что касается армии, конгресс отдал приказ о ее демобилизации в полном составе, за исключением двадцати пяти человек, которым предстояло охранять оружие и снаряжение в форте Питт, и пятидесяти пяти — в Уэст-Пойнте. Для выплаты жалованья солдатам были отпечатаны сертификаты, но они быстро обесценились, и многие держатели продали их за гроши.

3. Конфедерация начала свое плавание по океану Времени. Но удержится ли она на плаву? Не распадется ли американская лига теперь, когда опасность миновала, как это было некогда с греческими военными союзами, которые прекращали свое существование, как только персы уходили из Греции. Тринадцать штатов, казалось, так же мало походили друг на друга, как Афины и Спарта, Аргос и Фивы. Единственное, что их связывало, — Cтатьи Конфедерации. Впрочем, о чем же говорилось в этом документе? О конгрессе, где каждый штат будет располагать голосом и где несогласие одного-единственного штата может помешать принятию какой-либо необходимой меры. «Идея наказания, — говорил Мэдисон, — так же присуща идее закона, как идея принуждения — идее государства». Не располагая никаким судом, федерация не имела возможности влиять на исполнение совместно принятых решений. Председатель конгресса не имел законной власти, а значит, страна не имела руководителя. В теории конгресс имел право чеканить монету, занимать деньги, организовывать почтовую доставку писем, улаживать дела с индейцами и разрешать споры между штатами; на практике он не мог ничего. Возможно, это его бессилие отвечало тайным чаяниям входящих в федерацию штатов. «Американцам, — говорил Бёрк, — в любом ветерке мерещился запах тирании». Бостонский судовладелец не имел ни малейшего желания наделять большими полномочиями собрание, в котором его может «побить» коалиция южан; а виргинский плантатор испытывал те же чувства по отношению к торговцам-янки. Прежде чем приобрести авторитет законной власти, новый режим должен был зарекомендовать себя. Конфедерация выиграла войну, теперь ей надо было выжить в мирное время.

4. Бессилие конгресса рассеивало определенные страхи, но в нем таились и опасности. Законодательное собрание выпустило бумажные деньги — континентальный доллар. Какую стоимость мог иметь этот доллар, когда штаты, единственные реальные обладатели материальных ценностей, не принимали на себя ответственности за эмиссию? Фраза «Это не стоит и континентального доллара» стала в Америке обычным выражением презрения. Какой-нибудь цирюльник считал, что оклеить цирюльню такими долларами будет выгоднее, чем покупать бумажные обои. Хотя война и обошлась американцам всего в сто четыре миллиона (вполне терпимый долг для богатой страны), доверия не было. Коммерция и промышленность переживали глубокий упадок не только из-за анархии в денежной системе, но и потому, что в течение двух веков экономика страны базировалась на экономических принципах Британской империи, а теперь американские коммерсанты стали для Великобритании чужаками. Мелкие производства, появившиеся в Америке за время войны, не имели ни капиталов, ни резервных фондов. Так называемые Соединенные Штаты постоянно вели между собой торговые войны.