только пигмей. Но настанет день, когда она превратится в чудовищного гиганта, колосса. Свобода совести, гигантские территории, способствующие приросту населения, равно как и преимущества нового образа правления, привлекут туда фермеров и ремесленников со всех стран. Пройдет совсем немного лет, и мы, к сожалению, ощутим неотвратимое присутствие этого колосса…» Верженн предложил поделить индейские территории на зоны влияния — английскую и испанскую. Это очень не понравилось Джею, который хотел, чтобы граница Соединенных Штатов проходила по Миссисипи. Кроме того, неуживчивого Джея задели слова «плантации или колонии», употребленные Англией в переговорах с Верженном. «Что за важность — слова? — говорил Верженн. — Я вот прекрасно веду переговоры с королем Англии, который по традиции именуется „королем Франции“». Верженну Джей не доверял, и напрасно, потому что тот честно старался совмещать свой долг перед Францией с обязательствами по отношению к двум союзникам, которые плохо ладили между собой. Шелберн всегда хотел вести переговоры непосредственно с американцами и нашел в лице Джея единомышленника. Франклин терзался сомнениями, впрочем обоснованными, ибо союзники обязались не вести переговоров по отдельности. Но Джон Адамс, ненавидевший французов еще больше, чем англичан, а Бенджамина Франклина — больше, чем французов, склонил чашу весов таким образом, что Франклину пришлось согласиться на тайные и сепаратные переговоры.

6. По вопросу независимости споров больше не было. Англия отказывалась от территорий, расположенных между Аллеганскими горами и рекой Миссисипи, которая должна была стать границей между Соединенными Штатами и испанскими владениями. Навигация по Миссисипи для английских и американских судов оставалась свободной. Англия сохраняла за собой Канаду. Граница между Соединенными Штатами и Канадой была прочерчена довольно нечетко. За американцами сохранялось право на рыбный промысел в водах Ньюфаундленда и в устье реки Святого Лаврентия. Все частные долги с обеих сторон оставались в силе и должны были быть выплачены в необесцененной валюте. Оставался вопрос лоялистов. Англия требовала возвращения им гражданских прав и конфискованного имущества. Американцы не соглашались, однако существовали исторические прецеденты: ни Кромвель, ни Карл II не отказали своим политическим противникам в амнистии, и такое великодушие всегда имело отрадные последствия. Верженн, пока его спрашивали, советовал, к большому неудовольствию Адамса, после войны обойтись с тори помягче. Франклин, обычно настроенный мирно, в данном случае занял противоположную позицию. Он поднял вопрос о добросовестных покупателях, которым сейчас принадлежало имущество тори; напомнил, что конгресс из-за своей бедности не имел возможности платить собственным солдатам и что возмещать убытки врагам и не платить жалованья друзьям — это возмутительно; и, наконец, он сказал, что меры против тори были приняты разными штатами и что конгресс не имеет в данном случае никакой власти. Шелберн настаивал, для него это был вопрос чести. Нью-Йорк все еще был занят англичанами, и он предлагал вернуть город американцам в обмен на совокупное возмещение убытков лоялистам. Но уполномоченные отказались покупать то, что им уже дало признание независимости. В конце концов Шелберн, которому не терпелось покончить с этим делом, был вынужден уступить; американцы только обязались «рекомендовать штатам» принять меры по выплате репараций. Это было пустое обещание, и англичане знали это, но оно помогало им сохранить лицо.

7. Предварительные статьи были подписаны, теперь оставалось сообщить об этом Верженну. Миссия не из приятных. Ее поручили Франклину. Верженн хорошо принял его и только сказал беззлобно, что такая поспешность с подписанием выглядит неучтиво по отношению к королю Франции. Франклин извинялся как только мог. Он обратил внимание Верженна на то, что в преамбуле отмечается временный характер статей и что они обретут окончательный вид только после подписания мира между Францией и Англией. Кроме неучтивости, Верженн ни в чем его больше не упрекнул. Самое трудное было, что Франклину одновременно предстояло обратиться к Верженну от имени конгресса, финансы которого были совсем на нуле, с новой просьбой о займе. На этот раз Верженн не удержался и отыгрался, отметив известное противоречие, существовавшее между ведением тайных переговоров и просьбами об очередной субсидии. Остроумный Франклин выпутался при помощи изящного, ловко написанного письма. «Я узнал недавно, — писал он, — что англичане похваляются тем, что разделили нас». Англичане похвалялись этим не без оснований, но Франклин, признав свою вину в том, что позабыл о приличиях, и выразив сожаления по этому поводу, добавил, что, по его мнению, следовало бы предать забвению «это маленькое недоразумение», которое только обрадует противника. Верженн «маленькое недоразумение» забыл и выдал еще шесть миллионов ливров. Франко-американские отношения остались хорошими. Французский министр не без кокетства пригласил американских уполномоченных присутствовать на всех переговорах с Испанией и Англией и только после них подписал предварительный договор о мире. Согласно этому документу, Франция получала обратно острова Сен-Пьер и Микелон, а также несколько уступок в Индии и Африке. Испания сохраняла за собой Флориду. Все это была сущая малость. Единственными настоящими выгодоприобретателями от этой войны оказались Соединенные Штаты.

Бенджамин Уэст. Заключение мирного договора между Британией и США в Париже в 1783 году. Слева направо: Джон Джей, Джон Адамс, Бенджамин Франклин, Генри Лоуренс и Темпл Франклин. Картина не окончена, так как члены британской делегации отказались позировать. 1783–1784

8. Договор был подписан в сентябре 1783 года. К этому моменту Нью-Йорк еще был оккупирован английской армией. Англичане ждали, пока последние лоялисты соберутся либо в этом городе, либо в Чарлстоне для последующей эвакуации. Эти несчастные стали настоящими жертвами войны. Англия теряла всего лишь несколько колоний; лоялисты потеряли всё. Наконец 25 ноября 1783 года последний английский корабль покинул порт Нью-Йорка. Англичане утешались, предсказывая американцам печальное будущее. Американцы, говорили они, еще очень пожалеют, что оторвались от империи, они еще будут унижаться и просить, чтобы их взяли обратно. Декан Глостерского университета Джосайя Такер заявил, что американские штаты так отличаются между собой интересами, манерами, привычками, что никогда не смогут объединиться в одно государство, каким бы оно ни было. Зато Бёрк писал Франклину: «Поздравляю Вас как друг Америки; уверен, что не как враг Англии, и, вне всякого сомнения, как друг всего человечества».

IX. Заключение

1. Американская Война за независимость изменила не только саму Америку, но и в той же степени Европу. Говорят, что самым важным событием английской истории в XVIII веке стало взятие Бастилии; с той же долей справедливости можно было бы сказать, что самым важным событием в истории Европы за тот же период стал Филадельфийский конгресс. До Войны за независимость Георг III и его правительство, может быть, и мечтали установить в Англии абсолютную монархию, коррупцией подорвать авторитет парламента и отменить старые британские свободы. Поражение этой политики в Америке повлекло за собой поражение тори в Англии; оно привело к власти вигов, выступавших против войны; оно помогло Бёрку и Питту сохранить принципы 1688 года; оно