Пусть я потеряла сердце, но мое самообладание все еще при мне.

Джейн Остин, «Эмма»

 ~ Джетро ~

Я проснулся и глянул на часы – было чуть больше половины третьего утра. Спалось мне плохо. Я вырубился около девяти вечера, но мне снова приснился нудный сон – что-то там о лифте, который постоянно останавливался не на том этаже.

Проблема в том, что подобные сны доставали меня уже несколько недель, с самого свидания с Сиенной Диас. Я стал вспыльчивым, нетерпеливым, и настроение с каждым днем делалось все хуже. Кроме лифта, мне иногда снилось, как мы с ней занимаемся упоительным сексом. Иногда неистовым, иногда грубым, иногда медленным и сладострастным, но неизменно упоительным.

Поэтому по утрам я просыпался раздраженный и со стояком.

Протерев глаза, я сел на кровати, соображая, не плеснуть ли себе немного виски. Теоретически идея мне нравилась, но по опыту я знал, что это скользкая дорожка. Ничего хорошего не выйдет, если заменять одну зависимость другой.

В нынешней ситуации эта аналогия часто приходила мне на ум. В свое время я навидался, как кое-кто из «братков»-байкеров терпел ломку, желая перебороть зависимость от наркоты, бухла или секса. Удалось это единицам. Большинство возвращались к старым привычкам, едва предоставлялась возможность.

К счастью, меня эта дрянь проскочила, не задев. Я не знал, что такое зависимость. Я даже считал, что у меня иммунитет к зависимостям.

Но то было раньше.

Несколько недель назад.

А теперь я не могу перестать думать о некоей женщине с золотистой кожей, темными глазами, ямочками на щеках, длинными ресницами и телом, вызывающим неуместные и весьма нескромные фантазии.

Поднявшись, я тихо двинулся по комнате, чтобы не разбудить Роско. Мы с ним временно жили в одной комнате: после долгих лет небрежения и запущенности в доме наконец начался ремонт. Мама не виновата – на ней была орава сорванцов, которым она старалась привить хотя бы элементарные манеры. На борьбу с обнаглевшими термитами, протекающей крышей, грибком и плесенью мамы уже не хватало.

Спустившись в холл, обшитый новыми панелями, я огляделся. Демонтаж в основном закончился, но в половине комнат еще предстояло настелить полы и оштукатурить стены, поэтому с ноября мы ночевали по двое в комнате. Еще я планировал добавить наверху два туалета: один толчок на шестерых парней попросту не справлялся с задачей.

Дуэйн пока перебрался к Бо. Дуэйн и Джесс скоро уедут в Италию, так что к концу лета Бо останется хозяином собственной комнаты.

Билли ненавидел меня всей душой, поэтому устроился с Клетом.

Я делил комнату с приехавшим на лето Роско.

Эшли с Дрю жили во грехе в доме на Бандитском озере, чему мы только радовались. Я подозревал, что Дрю уже не раз предлагал ей пожениться, но Эш пока не считала нужным давать ответ. Порой она бывала странной не меньше Клета.

Я не стал закрывать за собой дверь ванной – я зашел только воды попить, но мое внимание привлек грязный журнальчик, кем-то – наверное, Роско – оставленный на раковине. Я подумал на Роско, потому что пацан еще не совсем акклиматизировался в родных пенатах.

Понимаете, у нас принято свято чтить кое-какие обычаи, в противном случае начнется всеобщее брюзжание и воцарится хаос. В сугубо мужском доме Уинстонов существуют три незыблемых правила.

Первое: не трогать чужую еду.

Второе: выполнять свои обязанности по хозяйству.

Третье: строго придерживаться расписания.

Роско, которому стукнул двадцать один годок, пока не встретил девушки, которую мог бы назвать своей, и ломал нам график с самого приезда. Дуэйн не парился по понятным причинам, Билли ничего не говорил – по крайней мере, мне, зато Бо и Клет вели себя так, будто ночная мастурбация Роско – просто конец света. В последнее время наше мирное сосуществование балансировало на грани коллапса.

– Он снова всю бумагу использовал, – громким шепотом возмущался Бо после ужина, отловив меня у морозильника на веранде. – Я свои дела сделал и сижу дурак дураком – нечем подтереться! Ты давай принимай какие-то меры, Джетро.

Я предложил ему как выход подмываться, а не подтираться, и призвал практиковать терпение и снисходительность, но понимал – рано или поздно придется вмешаться и поговорить с младшеньким. Казалось бы, чего им стоит сбегать отлить на первый этаж, так это ни боже мой, в даль такую, ах-ах, куда только катится мир.

Но вернемся к грязному журнальчику на раковине.

Мое внимание привлекла обложка. Точнее, мое внимание привлекла женщина на обложке – темноволосая, пышнотелая, чем-то неуловимо напоминавшая Сиенну.

Присмотревшись, я убедился, что всякое сходство – лишь плод моего воображения. Женщина на обложке выпячивала свои большие груди, но они были просто крупные, а не мгновенно пробуждающие чувственное желание. И соотношение талии и бедер было не таким. И ноги слишком тонкие, и рот не той формы, не говоря уже о глазах совсем другого оттенка, начисто лишенных очарования Сиенны.

Спохватившись, что сравниваю неизвестную порномодель с Сиенной Диас, я сунул журнал в тумбочку к остальным, где ему и место, и вымыл руки.

К несчастью, я уже давно не мог не думать о Сиенне и невольно продолжал сравнивать двух женщин, причем Сиенна во всех категориях выходила победительницей с большим отрывом.

Ноги у нее – просто произведение искусства, а бронзово-золотистая кожа сияет не то что без солнца, но даже в темноте. При виде ее роскошной мягкой плоти я всякий раз реально сглатывал слюну. От одной лишь мысли о Сиенне пульс учащался вдвое.

Я напряг телесную память о каждом мгновении, когда она прижималась ко мне, вспомнил это ощущение и погрузился в него. Я собирался перебирать воспоминания как бесстрастный наблюдатель, но не смог: меня потянуло назад, к нашей встрече.

Возможно, причиной тому стало воспоминание о ее прикосновениях и ощущении шелковистой кожи, или ночной стояк, или чарующая улыбка и взгляд ее прекрасных глаз, или просто давно сдерживаемая потребность, но возбуждение нахлынуло на меня так неожиданно и мощно, что я даже взмок.

Черт побери, вы сочтете меня подростком. А я так гордился силой своей воли, позволившей мне продержаться пять с лишним лет! У меня даже мелькнула мысль принять холодный душ.