Шрифт:
Закладка:
Но зачем? Зачем убивать одного из своих? Этот вопрос мучил меня полночи, заставляя вертеться на матрасе от воспоминаний о мертвом Кивнувшем на столе. Из-за меня. Чтобы я не смогла поговорить с ним. Но что такого мог сказать стражник благородного кисианца, чего, по мнению Лео, мне не следовало слышать? Не следовало нам знать?
Мне требовался ответ, и пока Лео читал молитвы над могилой, я взяла Матсимелара и отправилась к паломнице, которая не пришла на похороны. Паломники разместились в просторном здании на территории поместья. Внутри мы нашли чилтейку, свернувшуюся в куче одеял возле низкой жаровни. Начавшийся ночью дождь так и не прекратился, и мы вошли, роняя с плащей воду. Мокрые плащи мы оставили у двери, но разнесли по узкому коридору грязь.
Когда мы вошли в главную комнату, в нос ударила вонь горелых трав, и Матсимелар неодобрительно наморщил нос. Он остановился в отдалении, явно не желая слишком близко подходить к трясущейся куче одеял. Выглянувшая оттуда женщина слабо улыбнулась в знак приветствия.
– Не уверен, что нам безопасно здесь находиться, – сказал молодой левантиец, сплетя перед собой длинные тонкие руки, словно щит. – Похоже, она больна.
– Мы не задержимся, я только задам несколько вопросов.
Матсимелар с тоской покосился на дверь. Мне было неприятно, что я не могу справиться без его помощи. Но насколько неприятнее должно быть ему от мысли, что ему не нашлось другого применения, кроме как помогать другим общаться.
– Представь нас, – сказала я. – Просто назови имена, без регалий. Не хочу ее пугать.
Едва заметно вздохнув, Матсимелар указал на себя и назвал свое имя, затем мое, потом произнес что-то похожее на приветствие. Ответ женщины прервало чихание.
– Ее зовут Ливи, – сказал Матсимелар. – Она приветствует нас с Божьим благословением в своем доме.
Дом был не ее, но я не стала возражать.
– Спроси, почему она не пошла с остальными и можем ли мы что-нибудь для нее сделать.
– Уверен, что доминус Виллиус или лорд Ниши уже…
– Просто спроси, Матси. Пожалуйста.
Он нахмурился, услышав свое уменьшительное имя, но сделал то, что я попросила.
– Она говорит, что у нее простуда в легких. Она хотела пойти, но дождь слишком сильный, и Вельд благословил ее остаться. Она уверена, что все пройдет, хотя немного подогретого вина и супа не помешали бы.
– Скажи, что пришлем кого-нибудь с супом и вином после нашего ухода.
Перевод этих слов был встречен еще одной слабой улыбкой и множеством благодарностей.
– Теперь скажи, что у меня есть несколько вопросов о вере, и спроси, ответит ли она на них.
Матсимелар помедлил, но перевел мой вопрос. Я ожидала, что женщина нахмурится и покачает головой, будет пугливой, как новорожденный жеребенок, но она обнажила в улыбке желтоватые зубы и кивнула.
– Она расскажет все, что ты захочешь узнать. Она счастлива делиться знанием и благословением Единственного истинного Бога.
Подавив еще один саркастический ответ, я опустилась на колени с другой стороны жаровни, предпочитая вонь горелых трав тошнотворно-сладкому запаху ее пота.
– Расскажи мне о Лео Виллиусе. Вы зовете его Вельд, почему? Это какой-то титул религиозного предводителя?
Не успел Матсимелар перевести вопрос, как она с горящими глазами пустилась в объяснения. Поток слов был слишком длинным, и Матсимелар начал переводить, не дожидаясь, пока она закончит, он запинался, смотрел на движения ее губ и жесты, пытаясь уловить хотя бы общий смысл ее речей.
– Нет, глава религии – иеромонах, – сказал он. – И его… должность передается из поколения в поколение. Не в одной семье. Защитнику, которого ведет Дух Божий. – Губы Матсимелара шевелились, даже когда он молчал, как будто это помогало ему понимать ее слова. – Он… нет, доминус Виллиус – особенный. Он – Вельд. Предсказанный. Нет, не предсказанный. Старый. Тот, кто был раньше, как я понял.
– Вельд Возрожденный. Это потому, что он все время восстает из мертвых?
– Возможно.
Ливи умолкла и переводила взгляд с меня на Матсимелара и обратно.
– Спроси ее. Уточни, это ли она имеет в виду.
– Капитан, а нельзя просто…
– Я знаю, что ты не хочешь здесь находиться. Знаю, что тебе не нравится такая работа, и мне жаль. Но ты мне нужен. Пожалуйста, задай вопросы, и тогда мы сможем уйти.
Он отвернулся, едва заметно покраснев.
– Я просто не понимаю, зачем мы это делаем.
– Мудр тот воин, кто сначала изучает и только потом убивает. Если его величество намерен принимать Лео Виллиуса при дворе, я должна знать о нем все. Мой долг – защищать.
В наступившей тишине Ливи продолжала неуверенно переводить взгляд с одного на другого. Тогда Матсимелар задал мой вопрос и снова перевел ее ответ:
– В их… священной книге. – Женщина коснулась потрепанной обложки книги, лежащей рядом с ней на полу. – Вельд был основателем старой священной империи, покорившей разделенных язычников, чтобы создать великий единый народ, служащий Единственному истинному Богу. Ради этого он был послан в мир, и он был шесть раз убит и шесть раз отправлен Богом обратно, прежде чем выполнил свою задачу. – Матсимелар на мгновение замолчал, а затем добавил: – Так что, я думаю, она имеет в виду и то и другое. Доминус Виллиус возрожден их богом, но Вельд был… исторической фигурой, уже существовавшей раньше. И он также был воскрешен их богом.
– И по их мнению, Лео здесь для того, чтобы совершить это снова? Вельд… возрожденный.
– Думаю, да.
– Я помню, что нам рассказывали миссионеры, но на случай, если я неправильно запомнила, уточни у нее, пожалуйста, как Вельд построил империю.
И снова женщина дотронулась до обложки книги, черпая в ней уверенность. Она заговорила, закрыв глаза и обратив лицо к темным теням на потолке.
– Живя по Божьим законам и следуя Божьему пути, – перевел Матсимелар. – Объединяя людей, а не разъединяя. Даруя… прозрение? Кажется, так она говорит, и мудрость, милосердие, справедливость и любовь для всех, невзирая на богатство или положение.
Женщина пришла в экстаз, одеяла спали с ее бледных тощих рук, когда она воздела их к небу, дрожа от усилия.
– Мир возможен в империи Единственного истинного Бога, и все, кто обратится к его благосклонному взору, будут вознаграждены его любовью. Единственному истинному Богу вручаем мы наши души и наши тела, наши сердца и наши… – Матсимелар поморщился. – Она говорит слишком быстро, но это очень похоже на то, что мы говорим про своих богов, и не слишком… полезно.
Через несколько мгновений ее речь превратилась в песнопение, и мы оставили ее в покое, пока ее религиозный экстаз не иссяк и руки бессильно не упали на одеяло. Будто осознав, что она сделала намного больше, чем просто дала ответы на наши вопросы, Ливи смущенно поджала губы и снова натянула одеяла на плечи.
– Бог для меня – все. – Голос женщины стал хриплым. – Бог должен быть всем для всех. Если бы только они ощутили мир и покой, который он дарует за преданность.
– Значит, ты пришла сюда поклониться Ле… доминусу Виллиусу, – сказала я. – Поскольку, по твоему мнению, он сделает то же, что сделал Вельд из твоей книги, и построит единую империю для Бога… постоянно умирая, чтобы стать богом.
Ливи начала кивать еще до того, как Матсимелар закончил переводить.
– Так оно и будет. Это есть в книгах, – сказала она, и я слышала в голосе убежденность, которую не передать словами. – Он снова умрет до того, как все будет завершено, а мы станем защищать и почитать его тело, поскольку будет много неверующих.
В коридоре послышались шаги, и мы все обернулись, Ливи – с той же слабой улыбкой, которой встретила нас. Я напряглась, боясь увидеть именно того, о ком мы говорили, но вошла еще одна промокшая чилтейка. Она посмотрела на Ливи, на нас и тоже приветливо улыбнулась. У меня еще оставались вопросы, но ее приход означал, что Лео вернулся в поместье и мне пора
