– Думаю, тебе стоит пойти. И я бы этого не говорил, если бы не был уверен.

Я поджала губы:

– Не думаю, что вечеринка решит все проблемы.

– Я знаю. Андреас на это и не рассчитывает.

Дом ненадолго замолчал.

– Знаешь, он заступился за тебя перед той ночью. В поезде, пока ты спала. Он пытался убедить Джейкоба и остальных, что ты на нашей стороне и мы должны перестать относиться к тебе как к врагу. Никто из нас к нему не прислушался. Это наша вина. Моя вина. Я мог бы с ним согласиться, заступиться за тебя. И, возможно…

В его голосе было столько боли, что я не могла позволить ему продолжать. Подойдя ближе, я прижалась к нему, и, подняв руку, он меня приобнял.

– Но ты не лгал и не манипулировал мной, – пробормотала я, уткнувшись ему в грудь. – Я не в восторге от того, как тогда обстояли дела, но ты никогда не притворялся, что чувствуешь что-то, чего на самом деле не чувствовал. Все по-другому.

Шумно сглотнув, Доминик запечатлел поцелуй у меня на макушке.

– Знаю. Я просто хочу сказать, что, когда вы с ним… когда ты была с ним той ночью… я не думаю, что он тогда хоть в чем-то солгал.

Я понимала, что Дом хотел в это верить. Андреас – его друг, и в течение многих лет после смерти Гриффина и моего ухода у них были лишь они четверо.

Но в памяти до сих пор с болезненной яркостью звучали резкие слова, услышанные, когда я последовала за ним после нашей близости. Я начал с ней сближаться только для того, чтобы она открылась в вещах, о которых иначе ни за что бы нам не рассказала…

Он говорил это уже после случившегося. Говорил о сделке, которую заключил с Джейкобом.

Не похоже, что с ней было покончено.

– Просто приходи, – мягко сказал Доминик. – Я думаю, это немного улучшит ситуацию. Речь не о том, чтобы его простить. Он не собирается ничего требовать, обещаю.

Тихо фыркнув, я выпрямилась.

– Хорошо. Но только потому, что ты меня попросил.

Улыбка Дома развеяла мое беспокойство.

– Спасибо. А теперь мне тоже нужно пойти переодеться.

Когда он исчез в своей комнате, я, озадаченная еще больше, чем прежде, отнесла сверток к кровати. Под оберточной бумагой оказалось три свертка ткани.

Это были платья. Модные вечерние платья, каких я прежде ни разу не надевала.

Я вытаскивала их одно за другим и рассматривала, а затем, надев на себя, изучала свое отражение в большом зеркале гардероба.

С тонких бретелек ниспадал гладкий черный шелк – такой блестящий, что я почти видела в нем свое отражение.

Темно-зеленое кружево сменялось пышной юбкой, напоминающей ворох листьев.

Сетчатый вырез переходил в бледно-голубой лиф, под которым струился водопад шифона.

Все они были прекрасны и совершенно не похожи на то, что я раньше могла себе даже представить.

Задумавшись, я провела кончиками пальцев по гладкой ткани. Мне по-прежнему было неизвестно, что задумал Андреас, но я пообещала Доминику, что попробую.

И я не могла отрицать, что при мысли о том, чтобы надеть одно из этих платьев, по моему телу пробегала дрожь возбуждения. Мне хотелось, пусть даже только внешне, но ненадолго превратиться в человека, который мог бы жить такой жизнью.

Наконец я остановилась на бледно-голубом платье. В нем было удобнее всего передвигаться.

И когда я расправила складки, то обнаружила спрятанные в шифоновой юбке карманы. Теперь мне будет куда положить свои ножи.

То, что я наряжалась, не значило, будто можно забыть про осторожность. Раньше на нас нападали именно тогда, когда мы меньше всего этого ожидали.

В любом случае мне всегда может захотеться зарезать Андреаса. Надо быть готовой.

Я натянула платье, которое доставало мне до лодыжек. К моему облегчению, плотная часть лифа прикрывала декольте, и сквозь сетку виднелись только плечи и ключицы.

Сквозь прозрачную ткань просвечивали две мои теневых метки, по одной с каждой стороны.

Между ними висела серебряная цепочка моего кулона с кошкой и клубком. Он не совсем подходил к элегантному платью, но я не допускала даже мысли о том, чтобы его снять, – это было бы то же самое, что стереть отметины.

Я только повернулась к двери, как вдруг из воздуха прямо перед ней материализовалась Перл. Из меня вырвался удивленный возглас.

Перл съежилась от смущения.

– Прости, прости, я забыла, мне следовало выйти за дверь и постучать. Я могу попробовать еще раз и…

– Нет, – перебила я. – Все в порядке. Ты уже здесь. Что происходит?

– Я тебе помогу!

Улыбнувшись, она протянула мне пару серых балеток.

– Хороший выбор платья. В нем твои глаза кажутся более золотистыми.

Учитывая, что она носила коктейльные платья как повседневную одежду, ее одобрение меня обнадежило.

– Я рада, что тебе понравилось.

– Еще я могу сделать тебе какую-нибудь прическу. Если хочешь.

Я снова перевела взгляд на зеркало. Моя немного растрепанная коса не очень подходила к элегантной одежде.

– Ты теперь еще и парикмахер? – спросила с легкой иронией.

Перл рассмеялась:

– Я хороша во всем, что связано с внешностью. Видимо, это входит в набор базовых навыков суккуба. Я могу сделать все красиво, но не слишком вычурно. Тебе же такое нравится?

Я медленно выдохнула:

– Да, думаю, это мне по душе.

Перл, должно быть, действительно обладала какой-то косметической магией, потому что за считаные минуты она расплела мои волосы и уложила их в пышный пучок на затылке, оставив несколько прядей волнами спадать с одной стороны. Я представляла себе немного не это, но, посмотрев на свое отражение, готова была поверить, что в зеркале кто-то другой.

Перл взволнованно потирала ладонью о ладонь.

– Я пойду скажу ребятам, что ты готова.

Она снова исчезла, даже не потрудившись воспользоваться дверью.

Я влезла в балетки – они оказались достаточно гибкими, чтобы ноги чувствовали себя комфортно. Каблуков не было, но это и к лучшему.

Следующий посетитель удосужился постучать в дверь. Расправив плечи, я открыла.

С другой стороны меня снова ждал Доминик, но выглядел он совершенно по-другому. На нем красовались рубашка и элегантный костюм, а на спине, там, где прятались щупальца, виделась выпуклость. Его каштановые волосы были аккуратно собраны сзади в хвостик, а глаза ярко сияли.

Он выглядел просто потрясающе. У меня чуть не потекли слюнки.

Потребовалось некоторое время, чтобы очнуться от этого оцепенения и понять, что он тоже охвачен восторгом. Его светло-коричневую кожу окрашивал легкий румянец.

– Ты еще великолепнее, чем обычно, – воскликнул он.

В его голосе слышалось столько восхищения, что мое сердце затрепетало.

Он протянул руку, и я взяла его за локоть, воображая нас теми людьми, на которых мы сейчас стали похожи. Пока он вел меня по коридору, я бросала взгляды на двери других спален, но все они оказались закрыты.

Доминик накрыл мою руку своей.

– Все остальные уже там.

Я открыла рот, чтобы спросить, где именно, но в этот момент услышала первые отзвуки