— Опасная…

— Рад, что ты, наконец, понял это.

Наклонившись и забрав «Магнум», Дефендер присел на корточки рядом со своим противником.

— Знаешь, чего я не пойму? — доверительно обратился он к Полу. — Я не пойму, почему такие, как ты ненавидите тех, кто не похож на вас. Почему считаете, что вам можно все? Чем вы-то лучше остальных, что мните себя пупами Земли? Тем, что ты начитался Ницше и возомнил себя сверхчеловеком? Мораль господина на себя примерил, а на остальных — раба? Ценно только то, что хорошо для тебя? Все тебе должны, а ты собираешь сливки?

Пол молчал. Он и не слыхал ни о каком Ницше. Но его кредо как раз и соответствовало тому, что говорил сейчас одержавший над ним верх противник, и это трогало его извращенный разум и тонкой музыкой ласкало слух.

Да и Дефендер не ждал от него ответа. Все эти вопросы он задавал безжалостному убийце только для того, чтобы тот теперь тоже почувствовал себя беспомощным, находясь во власти более сильного. Чтобы он понял, что чувствовали те, кого унижала своими притеснениями и поборами его банда, и те обездоленные и доживающие свои загубленные их предприимчивыми родителями жизни бездомные, мало того, что оставшиеся без каких-то частей своих тел, так и еще и превращенные в бегущие мишени. Но не понимая всей бесполезности взывания к отсутствующей совести развращенного вседозволенностью юнца, Дефендер не смог пробудить в нем чувства стыда за свои поступки и лишь только еще больше обозлил потерявшего всякие границы приличия злодея.

И теперь молодой бандит был готов взорваться от переполнившей его злости, но, понимая, что малейший признак проявления его агрессии приведет, кто знает к чему, может и к его смерти, к чему он совершенно не был готов, потому что наслаждался той безответственной и безнаказанной жизнью, которую обеспечили ему родители и их связи, и поэтому сидел тихо и послушно внимал речам своего обидчика, накапливая в себе всю ту неистовую злобу, которая должна была бы помочь ему поставить на место оборзевшего придурка, унизившего его своей непокорностью и оказавшего такое неожиданное сопротивление, которое, по правде сказать, напугало его, и осмелившегося читать ему нотации таким наглым тоном, которого он никогда не мог переносить, и который всегда выводил его из себя, стоило кому-нибудь только заговорить с ним подобным образом.

— Не скажешь? Тогда сиди здесь и не рыпайся. А если еще раз попадешься мне на дороге, я вышибу тебе мозги и тебе уже никто, — он не успел договорить, потому что молодчики, не нашедшие его, вернулись.

— Вот он! — заорал Чарли, первым заметивший своего врага, спокойно разговаривавшего с Полом. Он был зол на сержанта больше остальных — тот уже дважды унизил его своими нокаутами, сначала в баре, потом на поезде. И теперь крепыш горел страстным желанием отомстить. Захлопали выстрелы. Дефендер, не давая им возможности прицелиться, петляя, словно заяц, рванулся к бочке. Добежав до нее, он прыгнул в сторону и очутился за кучей камней. То, что надо — добежав до помоста, они остановились и стали совещаться, что же делать дальше?

Дефендер взял камень поувесистее и, привстав на одно колено, запустил его в стоявшего ближе всех Трепача. Тот не успел уклониться — камень попал ему прямо в лицо. Трепач плашмя рухнул на землю, забрызгав все вокруг себя кровью. Остались двое. Взяв оба пистолета в руки, и направив их в сторону Дика и Чарли, сержант медленно показался из-за своего укрытия:

— Ну и что дальше?

— Можем подраться, — предложил Дик, считая, что та победа на поезде уже дает ему право думать о том, что здесь, на открытом пространстве, где достаточно места, а не на тесной платформе, где они с Чарли мешали друг другу, он без труда разделается с чужаком, тем более, если в этом ему поможет Чарли. Неповоротливому крепышу он мысленно уже отдал второстепенную роль — два поражения подряд настолько уронили авторитет Чарли в его глазах, что теперь он считал только себя удачливым бойцом, однажды уже выбросившим надоевшего, словно муха, противника с поезда.

— Без оружия, — уточнил сержант.

— Да я тебя порву пополам, — прорычал Чарли.

— Смотри, попу себе не порви, — насмешливо ответил Вел, — пополам!

Тот, разъяренный такой наглостью, начал поднимать руку с пистолетом, но направленный ему в лицо ствол «Магнума» все-таки предостерег его от такого необдуманного действия.

— Хорошо, — решился Дик.

— Тогда на счет три выкидываем пистолеты, — предложил Дефендер.

— Окей.

— Тогда я считаю: раз — два-три, — и пистолет Дика отлетел в сторону. Сержант выбросил «Вальтер».

— Теперь ты, Чарли — верно? Так тебя зовут?

Тот кивнул.

— Раз-два-три, — «Магнум» упал на землю недалеко от сержанта.

Чарли свой пистолет не выбросил. Впрочем, Дефендер на это особенно и не рассчитывал. Можно было предполагать, что уже дважды избитый, Чарли вряд ли снова решится махать кулаками и, скорее всего, выберет для себя более простой способ мести своему обидчику.

Теперь, видя перед собой безоружного противника, Чарли нагло заявил:

— А теперь ты умрешь.

— Что ж, значит, на твоем счету будет еще один человек? — сказал иронично Дефендер.

— А откуда ты знаешь? — удивился здоровяк. — А, ладно, я тебя шлепну, и ты знать будешь меньше. Бомжей убивать легко, а вот с тобой было интересно.

— Ну что ж, попробуй. Трепач уже пытался, но попал в одного из ваших. Посмотрим, куда попадешь ты.

— Да ты что, прикалываться вздумал? — рассвирепел Чарли и, подняв пистолет чуть выше, нажал на спуск. Но он опоздал. Опередив его на какую-то секунду, Дефендер прыгнул в сторону, упал, схватив пистолет, перекатился через спину, и, направив оружие на Чарли, был готов открыть огонь из положения лежа.

Перед Велом стояли две прекрасные мишени, и, начни он стрелять на поражение, они оба уже через секунду были бы мертвы. Но теперь он уже знал, что с ними делать. Поймав на мушку колено Чарли, сержант дважды нажал на спусковой крючок. Оглушительный визг резанул по ушам — Дефендер еще ни разу не слышал, чтобы здоровый взрослый парень визжал, как недорезанный поросенок. Но такова уж его природа, что, причиняя кому-то боль, сам этот живодер такой боли не выдержит. Взмахнув руками, отчего его пистолет отлетел далеко в сторону, Чарли, корчась от боли, упал на землю.

Дефендер перевел пистолет на Дика, но тот стоял, не двигаясь:

— Мы же договорились без оружия? — пролепетал оставшийся целым и невредимым последний член банды.

— Верно, — сказал сержант и, положив пистолет на землю, встал и подошел к перетрухнувшему парню на дистанцию в четыре шага, — ну что, посмотрим: стоим ли мы друг друга?

Дик встал в боевую стойку,