был с нами. Сейчас Коржик остался на даче у родителей. Мама называет его «сыночек» и любит, кажется, больше, чем нас с братом и внуков.

Я не ревную, Коржика я и сама люблю.

— Мам, а куртку брать?

Вот! Те же слова.

И мой ответ.

— И куртку, и жилетку. Бери. И шорты с майками. Сейчас там жара, но Питер — это Питер.

Да, Питер — это Питер.

Я не сказала ему, что приеду.

И не скажу.

Наверное.

Боже, не скажу! Не «наверное», а точно. Я не могу.

Это мерзость, знать про его жену, знать про его ребёнка… Он мне рассказал.

Не давил на жалость, не объяснял.

Я ведь не прошу его бросать жену? Не прошу менять жизнь!

Я вообще попросила бы оставить меня в покое.

Если бы у меня были силы.

Но я была в какой-то агонии. Сгорала заживо. И снова как птица Феникс воскресала от его поцелуев, рук, губ. Он его аромата. От тела рядом.

А после так долго не могла прийти в себя и всё думала. Размышляла.

А как было у нас с Олегом?

Было так?

Нет, была любовь, это я точно знаю. Но было иначе. Всё иначе.

Я помню в самом начале было легко, а потом накрывали моменты такого драматизма, когда казалось, что мы просто умрём друг без друга. Убери меня от него, и я не смогу дышать.

Да, это было точно.

Я не могу и не хочу сейчас обесценивать отношения с мужем, потому что это равносильно обесцениванию себя.

Я любила. Мы любили.

Кто же виноват, что любовь кончилась? И у него, и у меня. Прекратилась разом и всё тут.

Да, да, я ведь тоже давно поняла. Любви нет. Но была семья, дети, привычка.

Возможно, если бы как-то по-другому он преподнёс наше расставание… По крайней мере не трахался бы за моей спиной! Пришёл бы и сказал честно, — Маш, так и так, давай нормально решим вопрос, останемся в хороших отношениях.

Или дело еще и в квартире? Оставить мне и детям квартиру — такая уж проблема? Да ведь у него есть деньги!

Есть, только кредит за машину свою я сама плачу. Да и на детей я стараюсь сама всегда заработать.

Что теперь говорить? Поздно пить боржоми.

Поздно.

И не хочу.

Сейчас состояние, когда ничего не хочу.

— Мам, а в «Азбуку», что, не поедем?

Чёрт, почти проехали уже.

— Ну, ма-ам!

Включаю поворотник, съезжаю с платной трассы.

«Азбука».

Накрывает воспоминаниями. Жёстко.

— Ой, мам, а помнишь того мужчину, который купил тебе пирожные и пил раф?

Еще бы не помнить! Но то, что его и дочь запомнила… Это говорит в пользу Арса.

— Мам?

— Что? — стараюсь не выдавать своё состояние. Спокойнее, Мила! — Помню, да.

— Такой смешной.

— Смешной? Почему? — интересно, Арс какой угодно, но только не смешной!

— Ну, он хотел с тобой познакомиться.

— И что в этом смешного? Со мной нельзя познакомиться?

— Рит, чё ты чушь несёшь? — отмирает Никита, зависший, как всегда, в телефоне.

— Не чушь! Он маму кадрил!

— Что за слова, Рита!

— Обычное слово, мам.

— И что смешного-то?

— Ну, не познакомился в итоге. Мог бы телефончик тебе написать, или твой взять.

— Рит, чё за бред? Он же видел, что она с нами! — Никита что, тоже запомнил?

— И что, что с нами? Что нельзя познакомиться что ли?

— Ну, не знаю… — Никита глаза закатывает с таким видом, что наличие двоих детей это просто приговор.

— Ладно, закрыли тему.

Тоже глаза закатываю — в этом мы с сыном похожи.

— То есть ты считаешь, что наша мама не может понравиться что ли? — не унимается дочь, напоминаю — ей всего десять! Десять! И уже такие темы.

— Я ничего не считаю, хватит, мам тормозни её.

— Торможу.

На самом деле я торможу, паркую машину. Дети выпрыгивают, хлопают дверями, как всегда, Ритка бежит ко вхожу, Никита идёт степенно, а я…

Я еще раз торможу.

Больно представить, что Арс сейчас там. Внутри. Стоит у кафе и ждёт свой калорийный раф.

Его нет. Он уехал домой. Писал вчера. Просил прощения за всё сразу. Снова просил не блокировать его номер, оставаться на связи.

Я не блокирую.

Не могу.

Жена, ребёнок, размеренная жизнь.

Я ведь не знаю на самом деле что там между ними?

Да и знать не хочу.

Я не собираюсь уводить его из семьи. И отбирать у жены даже на время больше не собираюсь.

Всё.

Всё.

Кончено.

Ох, сама-то ты в это веришь, Милана?

— Пожалуйста, капучино с корицей большой, и два латте.

— Мам, раф!

— Хорошо, два рафа вместо латте. И еще сэндвич с моцареллой, круассан с ветчиной и с рыбой.

Можно было бы остановиться в том ресторане у Ярослава. Но если хозяин будет там, если он меня узнает? Вдруг спросит про Арсения? В каком положении я окажусь? Нет уж.

Перекусим тут. Потом, может, еще часа через три где-то тормознём.

А потом уже и Питер.

Остановиться я хотела опять в «У Моста», потом вспомнила о связях Арса.

Интересно, а есть гостиницы, где у него нет связей? Не мониторит же он все?

Внезапно оказалось, что мест в нормальных отелях и нет.

Забронировала гостиницу «Октябрь». Раньше было удобно в неё заселяться — она прямо напротив вокзала. И на Невском. Но туда, где основные достопримечательности идти и ехать. В принципе у