Шрифт:
Закладка:
– Где моя дочь?
Ее голос, произнесший эти три слова, перепрыгнул через две октавы, и это вывело меня из гипнотического морока этой маленькой тюрьмы.
– Который час?
– Пять минут девятого.
Проклиная себя, я сорвался с места. Я постоянно опаздывал на сутки. Скоро половина девятого. В это время исчезла дочь Аталии. Это было ее время. Остальные и дернуться не успели, а я уже сидел в машине, одной рукой набирая номер телефона, а другой выруливая на трассу.
– Кравиц.
– Слушаю.
Он тяжело дышал, видимо, гнался за мной.
– Мне нужен вертолет.
– Где я его тебе возьму?
– Ты хочешь увидеть девочку живой?
– Да.
– Тогда поднимай вертолет над песками Ришон-ле-Циона.
– Почему там?
– Вспомни о трупах Веславской, Абекассис, Леви и Маром. Их нашли в песках Ришона. Она убивает их там. Надо было еще вчера оставить там засаду.
– Там огромное пространство, как ты ее найдешь?
– У тебя есть рация?
– Да.
– Узнай, какую машину водит Аталия Айзнер.
– Минуту.
Это заняло три минуты, и каждая вонзалась мне в сердце, как иголка под ноготь.
– Синий «Фольксваген-Поло».
– Вертолет?
– Уже в воздухе. Машину выделило управление дорожным движением. Подлетает с юга Тель-Авива.
– Скажи им, чтобы искали машину.
– Уже сказал.
– Хорошо.
– Если ты ошибаешься, мне конец.
Сначала меня переклинило от его эгоизма, а потом я понял, какую ответственность он на себя берет.
– Не занимай телефон.
– Ты тоже.
– Если Агарь будет рваться за мной, останови ее. Хоть силой.
Я бросил телефон на сиденье и посмотрел на часы. Из-за бешеной гонки я чуть не влетел под кузов старой «Скании» с голубыми номерными знаками Восточного Иерусалима. Он перезвонил мне в восемь двадцать три, когда я уже был в городе и двигался по двухрядному шоссе, огибающему западные районы Ришон-ле-Циона. Справа возвышались белые высотки, слева раскинулись песчаные дюны, покрытые темной растительностью, похожей на зеленые коврики, какие стелют перед душевыми кабинками в отелях, чтобы пожилые посетители не поскользнулись и не сломали шейку бедра. Телефон снова зазвонил.
– Они нашли их. Перед съездом к «Суперленду» есть развилка. Поднимись на холм в направлении водосборников. Она припарковалась метрах в двухстах. Пилот заметил двух человек рядом с машиной.
Я вдавил педаль газа в пол и на скорости 140 километров в час повернул направо и проскочил на красный сигнал светофора. Через две минуты я был возле ее машины. Подо мной раскинулся «Суперленд» – огромный парк аттракционов. Несмотря на ранний час, колесо обозрения уже медленно крутилось. Каким-то странным образом я понял, почему она убивает их именно здесь: она говорила им, что они едут в луна-парк. Я вытащил «глок» и снял его с предохранителя. Я больше не смотрел на часы. Движение большой стрелки слишком меня пугало.
– Куда теперь?
– Птичка над тобой. Они видят тебя. Иди влево, они совсем рядом.
Я отшвырнул телефон и, сделав всего пять шагов, увидел обеих. Они стояли в десяти метрах от меня: тоненькая девочка с длинными каштановыми волосами и высокая стройная женщина у нее за спиной. Одной рукой она гладила девочку по волосам, а в другой держала нож с деревянной темно-коричневой рукоятью и двадцатисантиметровым лезвием. Я хотел тихонько подобраться к ним, чтобы без шума обезвредить ее, но тут увидел, что она поднимает руку с ножом.
– Не делай этого.
Она быстро повернулась, схватила девочку и поставила ее между нами, приобняв за грудь. Ножа я больше не видел, но, судя по ее напряженным плечам, она его не бросила.
– Я как чувствовала, что ты придешь.
– Убери нож и отойди от девочки.
– Не указывай мне, что делать.
Мой пистолет был нацелен ей прямо в лоб, но она смотрела в дуло так, будто там ей открывался восхитительный вид. На ней была белая мужская рубашка и джинсы. Я не сводил глаз с ее рук, пытаясь предугадать ее следующее движение. И все время говорил. Как в таких случаях предписывает инструкция: говорить не переставая, оттягивая внимание убийцы на себя и выводя его из равновесия. Девочка стояла спокойно и тихо. Ее губы были похожи на губы Агари.
– Почему?
– Что почему?
– Почему ты это делала?
– Из-за тебя.
– Из-за меня?
– Я же тебе говорила. Я ждала такого, как ты. Того, кто не перестанет искать. А они перестали. В первые недели я еще им звонила. Они держались вежливо, но я сразу поняла, что они перестали искать. Мне нужно было, чтобы поиски продолжались.
– Из-за этого все похищения были похожи на первое?
– А что мне оставалось? Я хотела заставить их продолжать поиски с того места, где пропала Дафна. Все, что я знала об исчезновении Дафны, я повторяла с остальными. Я хотела, чтобы они обратили внимание на аналогии, чтобы сказали себе: «Надо искать первую девочку. Она ключ ко всему. Если мы ее найдем, найдем и всех остальных». Я все воспроизводила точно. Время, число, матери-одиночки, возраст девочек. Я ни в чем не ошиблась.
Она гордится собой, промелькнуло у меня. Каким-то безумным образом гордится своим педантизмом и точностью.
– Наверное, трудно по два года держать их у себя.
– Нисколько. Они меня любили. Я очень хорошо за ними ухаживала. Спроси ее, как ее зовут. Ну спроси!
– Как тебя зовут?
– Дафна.
– А я кто? – спросила Аталия.
– Моя мама. Мама Аталия.
Девочка говорила тихо, но четко произнося каждое слово, как будто повторяла за магнитофоном. Она обратила ко мне пронзительный взгляд, словно пыталась мне что-то сказать. Было еще не очень жарко, но в горле уже першило от первых песчинок, принесенных хамсином.
– Вот видишь. Она сама говорит. Я о ней заботилась. Я обо всех заботилась. Я покупала ей подарки.
– Поэтому вы ходили в торговый центр?
– Мы ходили за одеждой. Я сильно рисковала, но хотела, чтобы она была не хуже других. Не хватало еще ходить замарашкой.
– А если бы она сбежала?
– Я бы ее наказала. Хорошая мать должна уметь наказывать.
Безумие, снедавшее ее изнутри, теперь вырвалось наружу во всем своем уродстве.
– Тогда почему ты их убивала?
– Тому, кто забрал Дафну, нужна была девочка, а не женщина. Надо было, чтобы полиция находила тела девочек. Я много читала на эту
