Народ замер: вот он, спаситель! Сейчас злую ведьму победит и всё снова будет хорошо! С надеждой именно на это застыли влекийцы, и каково же было их потрясение, когда сильнейший боевой маг современности, легко удерживаясь в небесах и бесстрашно приблизившись к ведьме на метле, вдруг начал заискивающим, полным нежности голосом:

– Ирэниэль, душа моя!..

Собственно, это всё, что папа маме сказать успел, прежде чем был перебит суровым:

– Где наша дочь, свет мой?

Ласково шипящая ведьма – это страшно! Это настолько страшно, что влекийцы сошлись в едином порыве спрятаться кто куда может!

– Это твои родители? – У Айзека, что забавно, голос таким благоговейно-удивлённым стал.

– Они, – вздохнула чёрная ведьма, которой с боевой никогда в жизни не тягаться.

Неожиданно молодой боевой маг рядом со мной признался:

– Чем-то моих родителей напоминает, – и столько тепла и нежности было в его голосе.

– Да? – Удивилась я, отрывая взгляд от родителей и переводя его на демона.

– Ага, – губы Айзека растянулись в широкой довольной улыбке, – мама постоянно пытается кого-нибудь прибить, папа не разрешает, говорит, что людей убивать плохо.

Я невольно тихонько рассмеялась, представив себе подобное. Хотя… мне и представлять не нужно было.

– У меня нечто похожее, – призналась в свою очередь, – хотя бывает и наоборот: папа пытается кого-нибудь прибить.

– Успешно? – Мгновенно заинтересовался маг, поворачиваясь так, что теперь мы с ним стояли друг напротив друга.

В его глазах плескалось искреннее, ничем не прикрытое любопытство.

– Нет, мама, конечно, иногда пытается его тормозить – чисто для порядка, – смеясь, поведала я ему, – но чаще всего она тоже быстро понимает, что выбесившего папу человека гуманнее тихо прибить и под сосной закопать.

В ответ на мои слова Айзек тоже рассмеялся – довольно громко, искренне и так… я совершенно невольно замерла, с улыбкой слушая его смех. С улыбкой и крайне глупым выражением лица, демон, перестав смеяться, так и сказал:

– Что с лицом?

Наслаждаюсь я, невежа, но вслух чёрная ведьма ничего сказать не успела, потому что где-то в потемневших небесах раздалось громкое:

– Да вон же она стоит! – Вскинув голову, увидела довольного папу, рукой в мою сторону указывающего, и не сильно довольную, а очень даже злую мамочку рядом с ним. – Видишь, любовь моя?

И так очень жутко во вновь опустившейся гробовой тишине прозвучало её меланхоличное:

– Вижу, свет мой.

И самая настоящая боевая ведьма принялась медленно, но неотвратимо спускаться вниз, выбрав своей жертвой… меня!

– Бежим? – Айзек на удивление сообразительным оказался, даже ладонь мою сжал, говоря, что действительно в любой момент готов организовать побег.

И мне очень сильно, просто до икоты, хотелось согласиться, но:

– Она же боевая ведьма, от неё даже под землёй не спрячешься, – пришлось мне открывать магу глаза на эту неприятную правду.

И ладонь из его руки я сама решительно забрала и даже два шага вперёд сделала, с гордо поднятой головой ожидая чумы, носящей имя моей мамочки.

Неумолимо и величественно ведьма плавно спустилась с небес, грациозно соскользнула с метлы, поистине королевским жестом ладонями разгладила непроглядно-чёрную юбку, доходящую до самой земли и открывающей вид на заострённые носочки туфелек…

Влекийцы от нас кто отходил, кто отползал, но отступали все молча и решительно, и уже через несколько мгновений образовали широкий круг, в центре которого стояли не подающая вида я, тихо злящаяся мамочка, почему-то довольный папа, опустившийся совсем рядом с мамой, и… Айзек. Не знаю, кто и чем успел ударить его по голове, но демон почему-то подошёл и встал рядом со мной с вызывающим видом.

Вызывал его вид нервную дрожь – у меня, и нехороший прищур изумрудных глаз – у мамочки.

И началось.

– Веленька, – собственно, с нежного, убийственно-нежного пения моей мамочки и началось.

– Бежим, – шепнула я демону, мгновенно приняв единственно верное решение в сложившейся ситуации.

Айзек, нужно отдать ему должное, действовал мгновенно – сжал меня за руку, второй начал мгновенно формировать портал… не сформировал.

Вскинув тонкую ладонь, мама звонко щёлкнула пальцами – создаваемый портал осыпался на землю чёрным пеплом, маг изумлённо замер, а ведьма, которая боевая, столь же сладостным голосом, не обратив на случившееся никакого внимания, вновь ко мне обратилась:

– Веленька, доченька моя безголовая, я не буду спрашивать, что за недоразумение стоит рядом с тобой… пока не буду, но объясни мамочке: что за чёрная пелена на твоей ауре?

Вот теперь уже точно: ой-ёй!

Пелену на ауре, а уж тем более чёрную, оставляет только сильнейшая магия – смертельное проклятье там или заклинание из запрещённый и тоже напрочь смертельных. Но если бы на меня подобное кто-то наслал, я бы это как минимум помнила. А так… нахмурившись, ведьма принялась старательно, во всех деталях вспоминать последние события. И всё вспоминала и вспоминала, а потом как-то само собой с губ слетело:

– Возможно, это эффект от магии чернокнижника…

Боевая ведьма вмиг растеряла вид показательно доброй и ласковой и превратилась в то, кого все жители Влеки и ожидали увидеть: разгневанную ведьму с лихо горящими глазами, шевелящимися на ветру длинными чёрными волосами и выражением ярости на бледном лице.

– Веля, – тон мигом сменился на гневно-вкрадчивый, сама мама сделала опасный шажок вперёд и вдруг снова щёлкнула пальцами, взгляда от меня не отрывая, а совсем рядом мрачно выругался Айзек, который новый портал создать пытался, но ему опять помешали, – ты где чернокнижника нашла?

Что можно было на это сказать?

– Он сам меня нашёл! – Вот, что я ей сказала, и ведь не соврала даже.

– Твою мать, Веля! – Уже просто психанула мамочка.

Но тут папуля вспомнил, что очередной жертвой его любимой жены может стать его не менее любимая дочь, шагнул вслед за мамой, за талию её нежно обнял и как давай успокаивать:

– Ты её мать, Элли, не кричи…

– Ирэниэль! – Жёстко отрезала ведьма, крайне злая и очень опасная сейчас, но когда папу подобные вещи смущали?

– Леди Рейлин, – переиначил папочка совсем. – Ну, подумаешь, чернокнижник, мы же уже со всем разобрались…

И вот зря, совершенно зря он это сказал. Папа и сам понял, что лишнего сболтнул, когда вдруг окаменевшая ведьма ме-е-едленно обернулась и тихо, а оттого невероятно жутко переспросила:

– Мы? То есть ты, загузастка бредкая, про чернокнижника знал и мне ни слова не сказал? – Не позволяя папе ответить, а он бы обязательно выкрутился, мама обвела рукой пространство вокруг себя и яростно вопросила: – Это вот ТАК ты со всем разобрался? Город к чертям снёс?!