Думать о чем-то оказалось сложно, когда его горячие губы накрыли мои, вновь и вновь погружая меня в сладкую негу. Из экипажа я вышла на ватных ногах. Голова шла кругом, в ней теснились совершенно бесстыдные мысли, и то и дело вспоминались жаркие объятия да затуманенный взор льдистых серо-голубых глаз.

– До встречи, Герда, – проворковал он, наклонившись ко мне, когда мы стояли около калитки.

– До встречи, Эрик, – ответила я и, оставив на его губах легкий поцелуй, юркнула за калитку.

В доме царила тишина, нарушаемая только треском дров в камине и негромкими голосами мамы и папы, сидящими напротив него. В воздухе витал пряный аромат глинтвейна и цитрусов. На кофейном столике в свете настольной лампы высились стопки альбомов со снимками.

– А мы тут с Йоанном ностальгируем по студенческим годам, – пояснила мама, увидев меня. – Как прошел ваш вечер с Эриком? О, у тебя новая брошь! – воскликнула она. – Это его подарок?

– Да, это брошь Эрика. Вечер прошел замечательно, – кратко ответила я, стараясь побыстрее юркнуть в свою комнату. – Утром расскажу, какой незабываемой оказалась морская прогулка. На корабле были Джеран с Эвердом, сами понимаете. А сейчас прошу меня извинить, но я устала и хочу спать.

– И ты даже не угостишься моим фирменным глинтвейном? – удивился папа.

– Прости, папулечка, но я очень хочу спать.

На самом деле, мне кружило голову кое-что покрепче глинтвейна. Вожделением это называется.

– О-о-о, сразу видно – свиданка удалась, – заявила Бастет, критически меня осматривая, едва я переступила порог своей комнаты.

В отражении зеркала на меня смотрела девушка с припухшими покрасневшими губами, лихорадочным блеском в глазах и ярким румянцем, как после пробежки.

– Как думаешь, мама с папой тоже заметили мой неадекватный видок? – спросила я у нее.

– Представь себе, твоим родителям когда-то тоже было двадцать лет, – промолвила Бастет. – Все они прекрасно понимают. Потому что сами когда-то возвращались домой точно с таким же неадекватным видком.

– Эрик предложил мне обмен анитари…

– О Боги! – громко воскликнула Бастет и, вскочив с кровати, тут же оказалась около меня. – Ты согласилась? Покажи браслет!

– Я не согласилась. То есть я и не согласилась, и не отказалась. Сказала ему, что подумаю.

Повисло молчание, пока Бастет смотрела на меня, как на умалишенную.

– Девочка моя, ты это серьезно? – уточнила она у меня таким тоном, словно я действительно сбрендила.

– Да, – кивнула я.

– Он нравится тебе, но не настолько, чтобы принимать от него анитари?

– Дело не в этом.

– Тогда в чем? – удивилась Бася. – Какого ты демона хорошему мужчине мозги полощешь? Герда, лучше б ты с теми предыдущими идиотами так тормозила! Мне, к слову, ни один из твоих бывших не нравился, и ты это знаешь.

– А Эрик, значит, нравится?

– Да, нравится! – воскликнула Бастет. – Разве ты не видишь, что он совсем другой? Он ведет себя совсем по-иному.

– Да вижу я! Эрик – благородный, интеллигентный, внимательный, чуткий и верный своим словам. И в глубине души я бы, наверное, хотела принять его предложение об обмене анитари. Но всему виной упрямый страх, что меня снова бросят. Я, пожалуй, еще за ним понаблюдаю и тогда уже приму его предложение.

– Все ясно, – обреченно вздохнула Бастет. – Все как всегда. Раз обожглась, два обожглась, а когда встретила того, кому можно довериться, превратилась в параноика и ждешь подвоха. Печально, что я могу еще сказать? Обожглась на молоке, теперь на воду дуешь.

– Ну не печалься, Бася, – попыталась я успокоить свою питомицу. – Я же сказала, что не отказываюсь от его предложения. В конце концов, мы только месяц знакомы и никуда не опаздываем.

Внезапно меня осенила мысль, которая уже не раз меня посещала, но я словно никак не могла поймать ее за хвост, а сейчас вдруг осознала, о чем думала все это время. Я тут же поспешила поделиться со своей кошкой:

– Ты знаешь, я уже который раз, наблюдая за Эриком, ловлю себя на том, что некоторые его манеры или жесты мне как будто давно знакомы. Словно я знаю, что он сейчас сделает. Например, когда он думает о чем-то забавном или приятном, то, прежде чем сказать это вслух, он улыбнется своим мыслям. Или помнишь недавний случай, когда папа просил его определить происхождение и ценность того старого кольца из золота с рубином? У меня в тот момент возникла мысль, не видение, а именно мысль, что сейчас, прежде чем взять кольцо, Эрик сожмет и разожмет пальцы. И ведь он так и поступил!

– Мой вердикт однозначен, – припечатала Бастет. – Вы две родственные души и подходите друг другу идеально! Так что когда Эрик в следующий раз заговорит об анитари, даже не раздумывай. Такие коты… Ой! Тьфу ты, то есть мужчины, знаешь ли, на дороге не валяются. А сейчас марш в душ, а я пока сбегаю на кухню пожевать чего-нибудь. Потом приду, и расскажешь мне самые интересные подробности сегодняшнего вечера.

Несмотря на то что меня переполняли эмоции, бившие ключом через край, я уснула, едва коснувшись лицом подушки, и даже не услышала, когда вернулась Бастет. Вопреки моим ожиданиям, что Эрик будет сниться мне всю ночь, перед моими глазами стояла абсолютная темнота без сновидений. Как говорит в таких случаях Эмилия – твой персональный Оле-Лукойе решил взять отгулы. И все же совсем без снов поспать мне не удалось. Перед рассветом мне снилось, как в тающем свете месяца, освещавшего мою комнату, за окном клубами двигался, словно танцуя, белый, как пелена, туман. Глухо клацнула щеколда, и туман проник через приоткрытое окно в спальню, где молочным водопадом стек с окна и заполнил все пространство моей комнаты. Тихий, едва различимый вкрадчивый шепот нарушил ночную тишину:

– Ликуй, девочка-а-а-а, он тебя наш-ш-шел… Сверш-ш-шилось! Северный Ветер наш-ш-шел свою родную гавань…

– Ах, мой Северный Ветер! Jag älskar dig![4] – пробормотала я, ворочаясь во сне.

И снова передо мной вырастали горные вершины и разливалось холодное северное море, по волнам которого плыл величественный драккар, отчего-то казавшийся мне смутно знакомым.

Глава 13

Лавина

Эрик

Эта девочка, несмотря на то что родилась осенью, олицетворяла собой зимнюю стужу. Мне кажется, если бы времена года можно было представить в образах девушек, то Герда, безусловно, была бы зимой. Здесь, в сосновом бору, среди вековых деревьев, устремившихся ввысь к безоблачному лазурному небу, и белоснежных сугробов, сверкающих миллионами искр в лучах холодного зимнего солнца, она выглядела так, словно снежная сказка, окружавшая нас, – это дело ее рук.

Начало декабря. В то время как в Южной империи мы только ожидали первого снега, на севере Эсфира царила зима. Мой создатель Олег, с которым мы крепко дружили уже многие столетия, долгие годы жил в княжестве Кайран Западной империи. Но не так давно, соскучившись по долгим снежным зимам, коих там практически не было из-за близости теплых вод пролива Лейсаль, загорелся желанием перебраться на север, и теперь его усадьба в Сноугарде княжества Аренхельд находилась по соседству с усадьбой самого ярла Альрика Нортдайла.

Обустроившись на новом месте, Олег со всей широтой своей русской души с размахом отметил новоселье, устроив роскошный бал с несметным количеством приглашенных гостей, среди которых, естественно, были и его новые соседи. На следующий день ярл вместе с супругой в качестве ответного жеста гостеприимства пригласил Олега на зимний пикник в живописный сосновый бор неподалеку от их усадеб. Из огромных поленьев помощники по хозяйству Альрика наскоро сложили большой костер, а затем, с помощью хитросплетений бытовой магии и магии стихий, мы сделали так, что тепло от костра никуда не уходило, оставаясь в пределах обозначенной нами территории и позволяя комфортно себя чувствовать, несмотря на мороз в минус пятнадцать градусов. Рассиживаться тут явно никто не собирался, судя по наличию разномастных взрослых и детских саней. Крутые склоны привлекали всех любителей зимних забав.

– А где Герда? – спросил я у Альрика, не найдя ее среди присутствующих.

– Детвора