Рваные, звериные вдохи вырывались из его горящих легких, по звуку ближе к горловому рычанию. Металлический привкус ее крови коснулся его языка, это подстегивало его двигаться сильнее, быстрее.

Она принадлежала ему, и она знала бы это. Весь город знал бы это.

Абелла напряглась. Она опустила руки и вонзила ногти в его плечи, издав сдавленный крик, когда лоно и внутренние мышцы сводяще затрепетали вокруг члена. Горячий нектар лился из нее, усиливая аромат в воздухе, усиливая его постоянно растущую потребность. Ее крики становились все громче с каждым толчком.

Он давил еще сильнее и быстрее, ему нужно было оставить на ней свой след, внутри и снаружи, нужно было заклеймить ее как свою и только свою. Ему нужно было показать, что это было то, чего она хотела.

Его мошонка напряглась, и что-то в глубине живота дернулось. На мгновение его конечности угрожали подломиться, а звук, вырвавшийся из груди, застрял в горле. Огромное давление внутри угрожало разорвать его на куски, от него ничего не осталось бы. В тот момент, который показался вечностью, он балансировал на краю пропасти, одновременно знакомой и неизвестной, точки, из которой не было возврата. Точки, из которой он никогда не хотел возвращаться.

Тентил оторвал рот от ее шеи и взорвался ревом, исходящим из самой глубины души. Его разум раздробился, и осколки разлетелись по вселенной, находя Абеллу повсюду — всю ее, только ее. Его семя наполнило ее, и ее тело требовало больше, больше, больше, доя его досуха. Он подчинился, покачивая бедрами, несмотря на то, что все его мышцы напряглись одновременно.

Он прорычал то, что, должно быть, было ее именем — это было единственное слово, которое он знал, единственное, которое имело значение.

Он не был уверен, сколько прошло времени, прежде чем бешено колотящееся сердце успокоилось. Дыхание Абеллы, сладкое и теплое, овевало его влажную от пота грудь. Он зарылся лицом в ее волосы и вдохнул. Их ароматы вызвали в нем быструю волну собственничества.

Абелла нежно гладила его плечи и спину руками, ее прикосновения были столь же успокаивающими, сколь и возбуждающими. Он изогнул бедра, погружаясь глубже, и она застонала, обхватив его бедра своими. Он не хотел покидать это место. На короткое время они могли быть одним целым. Чувство, которого он никогда не испытывал, никогда не представлял возможным, и маленькая часть его боялась, что у него никогда не будет его снова, когда все это закончится.

Он поднял голову и запустил пальцы в ее волосы, наклоняя лицо к своему, чтобы встретить ее усталый, но насыщенный взгляд.

— Ты моя, Абелла, — прохрипел он. — Навсегда.

Прежде чем она успела ответить, он прижался губами к ее губам, вкладывая в поцелуй весь огонь, бушевавший внутри.

ГЛАВА 11

Тентил уставился в потолок, проводя кончиками когтей вверх и вниз по спине Абеллы, следуя изящной линии позвоночника. Она лежала на нем, прижавшись щекой к груди, и ее тепло свободно вливалось в него. Как и многое из того, что он испытывал с ней, это было ново. Его никогда не обнимали с любовью, никогда ни с кем не было достаточно комфортно, и уж тем более он не испытывал желания лечь с ними, опустив защиту. Между ними повисла тишина, но он находил эту тишину успокаивающей. Это было дружески, естественно, подходящим ответом на то, что они разделили. Можно было сказать много слов, но в них не было необходимости.

Абелла пошевелилась, проведя рукой по его плечу.

— Абелла — это не полное мое имя.

Он слегка наклонил голову, чтобы взглянуть на ее макушку. Ее признание заинтриговало его не потому, что это был еще один секрет, который нужно было хранить, а потому, что она решила поделиться с ним. Это был выданный секрет, а не забранный.

— Какое твое полное имя?

— Изабелла. Ну, технически, Изабелла Диана Митчелл, — она обвила пальцами его плечо и провела большим взад-вперед по коже. — Когда я родилась, родители сказали, что у одного из моих старших братьев были проблемы с произношением моего имени. Абелла была лучшим, на что он был способен. Это просто как-то прижилось, и с тех пор все меня так называют. Ну, если я не делала чего-то плохого, тогда мама использовала бы полное имя, чтобы я знала, что у меня проблемы.

Задумчивый тон ясно давал понять, что она скучает по семье. Мысли Тентила на мгновение вернулись к его собственному детству, такому далекому и затуманенному временем. Он не мог вспомнить, скучал ли по своей семье, его забрали слишком давно.

— Какое тебе больше нравится?

— Абелла. Я всегда была ею.

Он кивнул и снова перевел взгляд на потолок. Хотя он никогда не бывал на этой конспиративной квартире до приезда сюда с Абеллой, она уже стала для него большим домом, чем когда-либо был храм.

— Мастер дал мне мое имя.

Абелла подняла голову и посмотрела на него. Ее волосы в беспорядке рассыпались вокруг головы, мягкие свисающие пряди щекотали его грудь.

Тентил сглотнул, горло внезапно сжалось. Он никогда не думал о прошлом долго и глубоко. Первоначальной вспышки гнева, которую он обычно испытывал, когда мысли обращались к тому, что у него отняли, к жизни, которую он потерял не по своей вине, было достаточно.

Но благодаря Абелле теперь он понял, что гнев был не единственной эмоциональной реакцией на то, что у него украли.

— Я мало что помню о своем народе, — сказал он, чувствуя, как комок в горле сгущается. — но я знаю, что мужчинам не давали имен, пока они не доказали, что они способные охотники. Я был слишком молод, чтобы сделать это, когда меня похитили.

— И Тентил — это было имя, которое он выбрал для тебя? — спросила Абелла.

— Он сказал, что это имя прошептала ему Пустота.

Она нахмурилась.

— Пустота?

Он кивнул. Он уже рассказал достаточно, чтобы заслужить себе место на дне Колодца Тайн, зачем останавливаться сейчас?

— Это сущность, которой посвящен Орден. Небытие между звездами. Говорят, можно прикоснуться ко всему, познать все… стать непревзойденным хранителем секретов.

— Значит… какой-то бог или высшая сила. Ты веришь в это?

— Когда был молод, — он чуть крепче прижал руку к ее спине, массируя мышцы. — Но я видел истинные силы Вселенной. Я знаю, откуда берутся его секреты, и это не Пустота. Он высокомерен или безумен. Или и то, и другое.

Абелла поднесла руку к его лицу, слегка проведя большим пальцем по одному из шрамов.

— Думаю,