Бурченко улыбнулся и подошёл ко мне ближе.

— Потому что есть те, кому доверять нельзя. Вы к ним не относитесь.

— И что дальше? Мы никому не доверяем, но должны защитить Ливию. Двумя самолётами будем это делать? — спросил я, намекая, что авиагруппа теперь нам не помощники, если верить рассуждениям Бурченко.

— Нет. У меня для вас сюрприз с «большой земли». Собирайтесь и не забудьте лётное обмундирование. Летим с вами в Триполи.

— Только я и вы?

— Нет. Вы без группы с таким количеством не справитесь.

Глава 21

Конец февраля 1985 года, авиабаза Аль-Джуфра, Ливия.

Самолёт начал плавное снижение, а немногочисленные пассажиры в грузовой кабине зашевелились. При выполнении очередного разворота, я полностью отошёл от недолгого сна. Часовой перелёт на борту трудяги Ил-76 подходил к концу. С ленцой, я потянулся на ящиках с запасным имуществом.

Пока я не спеша слезал со своей «деревянной лежанки» и встряхивал куртку лётного комбинезона, ко мне подошёл Николай. Судя по выражению лица, претензию он уже подготовил.

— Опять мы в эту духовку летим! — возмущался Морозов, у которого были не самые лучшие воспоминания о предыдущем «визите» на ливийскую базу.

— Ничего. Обещали же нам хорошие условия. Да и ненадолго мы сюда, — ответил я, подавляя желание широко зевнуть.

Самолёт продолжал снижаться. В иллюминаторе виды очертания оазиса, вокруг которого построен город Ваддан. Во время нашей посадки здесь на МиГ-29 таких красот не наблюдалось. Значит, весьма искусно нас сопровождали самолёты ливийских ВВС.

От Ваддана прослеживается серая полоска дороги, которая и ведёт в сторону авиабазы. Только вот пока не видно ни полосы, ни самой инфраструктуры аэродрома.

— Тебе уже сказали, чем займёмся? — спросил у меня Тутонин, слезая с другого ящика.

— Нет, но есть догадки, — ответил я, указывая на зелёную поверхность ящиков. — Предположу, что они не для ливийцев.

— Думаешь, это всё наше? Здесь столько ящиков, что можно Ил-76 собрать ещё один из их содержимого, — удивился Коля.

— Либо, это не для одного самолёта, — сонно сказал Витя, завязывающий шнурки на кроссовках «Цебо».

— Сейчас сядем и всё узнаем. Бурченко сказал, что вся информация по прилёту на Аль-Джуфру. Не зря же нас опять загнали в пустыню. Подальше от посторонних глаз, — сказал я, затягивая парашютную сумку со снаряжением.

Ил-76 через несколько минут коснулся полосы. Плавное торможение с включением реверса заставило проснуться оставшихся членов моей группы. Белевский и Печка, спрыгнули с «лежанок». Они явно недовольные прекращением столь недолгого сна.

— Ностальгия. Спину прострелило, — проворчал Белевский, прогибаясь назад.

— И не говори. Я так не летал со времён ближневосточных командировок, — поддерживал его Олег, намекая на свой опыт работы в Сирии и Ираке.

— А вы думали, Каддафи нам свой личный самолёт даст, — улыбнулся я, присаживаясь рядом с Тутониным.

До остановки самолёта больше разговоров не было. Как только рампа начала открываться, в грузовую кабину ворвался горячий воздух. Яркий свет Ливийского солнца не давал возможности выйти наружу без очков. Надев взятые специально на такой случай «Авиаторы», я закинул на плечо сумку и начал спускаться.

Ступив на бетон, вновь почувствовал, как мгновенно начал потеть. Вокруг всё жёлтое. Слабый ветерок обжигает лицо и оставляет крупицы песка на губах. Не успел я выслушать от Морозова очередную жалобу, насколько ему жарко, как к нам уже подъехали машины.

Два УАЗа остановились рядом, а старый пикап Хайлюкс за ними. Из японской внедорожной классики вышел тот самый полковник Руслан Фаридович. Поправив сомбреро и воротник на комбинезоне, он подошёл к нам.

Фаридович тепло нас поприветствовал. Особенно «досталось» его товарищу Печке, которого полковник крепко обнял. Да так, что Олег захрипел.

— Фаридыч, если прислали тебя, представляю какой тогда у нас статус, — сказал Печка, прогнувшись в спине.

— Я думал, что меня минимум за командующим послали. А тут старые знакомые! — ответил он, показывая всем грузиться. — Родин, вы со мной в машине поедете. Остальные отправляются в «шарик».

Странное название для места пребывания. Руслан Фаридович пояснил, что советские специалисты так называют жилой городок, где они разместились. Историей происхождения названия полковник делиться не стал.

— Вам всё покажут, расскажут и запишут куда надо. Я дал команду, чтобы нам с вами сегодня организовали кадыма хальфия.

— Даже не рассказывай что это, — замахал руками Олег.

— У нас «сухой закон», Фаридыч, — сказал Морозов, и все как один посмотрели в мою сторону.

Полковник, как это ни странно, совсем не удивился. Ещё бы! В Ливии повсеместно «сухой закон». Если местные увидят алкоголь, последствий не избежать.

— Да здесь так же. Так что довольствоваться будем мясом и соком, — улыбнулся полковник, подмигнув мне.

Я попросил ребят закинуть мои вещи в место, где нам определили ночлег. Меня же Фаридович повёз к одному из ангаров. Я заметил, что на базе много транспортных самолётов. Ещё больше людей, которые обслуживают технику и охраны из советской морской пехоты.

Проехав мимо одного из ангаров, куда закатывали Ту-22, обнаружил интересную конструктивную особенность. Она не характерна для данного экспортного варианта самолёта.

— Грузовой отсек смотрю, доработанный. Разве его не убрали с ливийских Ту-22? — спросил я, заметив данную характерную особенность на бомбардировщиках.

Помнится, что эти «Туполи» могут нести только бомбы. Здесь же иная модификация бомбардировщика.

— Нет. Такими они из Союза пришли, — кивнул Фаридыч.

— И вас в известность не ставят, к чему все готовятся?

— Не-а. Как только «Леонид Брежнев» вошёл в Средиземное море много всего поменялось. Люди постоянно приезжают… интересные, — улыбнулся полковник.

— Да! Мы такие, — посмеялся я.

Проехав по аэродрому, отметил для себя, что все бомбардировщики закатили внутрь ангаров. В непосредственной близости от них стоит много охраны.

На других стоянках транспортные Ил-76 с советскими флагами на килях и надписью «Аэрофлот» продолжают разгружаться. При этом над головой то и дело проносятся вертолёты, облётывая аэродром.

— И вы ничего не знаете? — спросил я, провожая взглядом пролетевший Ми-24 с зелёным прямоугольником на борту.

— Представь себе! Меня в известность не ставят. Сам-то, чего думаешь по этому поводу? — спросил у меня Руслан Фаридович, прибавив скорости.

— Думаю, что не так уж и плохо было бы сейчас на корабле посидеть.

Только я