что бы она ни делала, это общество, эта семья никогда по-настоящему не примет её.

Трин шагнул вперед, разряжая часть напряженности между собой и Мими. — Это был просто кошмар, не более, — сказал он с окончательной интонацией. — Мы все переспим с этой мыслью и посмотрим, сохранится ли это воспоминание утром.

Напряжение оставалось в комнате, даже когда они начали перемещаться; Мими смотрела на Нхику, а Нхика — на Хендона. За её разочарованием к нему — он отплатил за её доброту сомнением — скрывался страх: не сделала ли она ошибку, исцеляя его, перепутав его анатомию или оставив память разрушенной.

Её голова была полна тревог, когда она вернулась в свою комнату. Нхика остановилась перед своей кроватью, где на тумбочке лежала салфетка.

223 Гентонская улица.

Ранее она сомневалась, идти ли туда. Теперь ей пришлось, потому что единственный способ убедить Мими в своей невиновности — найти настоящего убийцу господина Конгми, и она точно знала, кто это был. Завтра она узнает, кто её ждет по адресу 223 Гентонская улица: Вен Кочин, помощник врача, или человек в маске лисы.

Нхика проснулась с чувством решимости. Уже был полдень, и она собиралась в оставшиеся часы. Всё это время она избегала Конгми и Трина, что было несложно в таком большом особняке — в следующий раз она встретится с ними, когда приведет их маскированного человека. Тем не менее, обвинение Мими вцепилось в неё, словно пиявка.

Когда время приблизилось, она надела легкий халат, перехваченный поясом; в Свинном квартале она выделялась бы в шелках. Затем она отправилась на кухни Конгми, переворачивая ящики и шкафы, пока не нашла маленький нож, длиной всего в несколько дюймов, который она спрятала в свой сапог. На всякий случай.

Вернувшись в свою комнату, она задержалась у двери, оглядывая пространство, которое называла домом последние несколько недель. Это было уютное место, кровать постоянно была неубранной, а её одежда свалена на спинку кресла. Её посетило горькое осознание, что, в зависимости от того, кого она найдет в Свинном квартале, она может больше никогда не вернуться сюда. Нхика остановилась у стола. На мгновение её пальцы потянулись к ручке и блокноту, задумавшись, стоит ли оставить сообщение. Если Кочин тот, кем она его считает, и если он сможет превзойти её целительство, захочет ли она, чтобы брат и сестра знали, куда она пошла и умерла? Или она хочет последовать за своей семьей, исчезнув из города, словно гребень волны, появившийся на мгновение и исчезнувший в следующий?

Она решила отказаться от этой идеи — сегодня она не умрёт.

Без лишних церемоний Нхика вышла, неся сумку с книгами по целительству сердца через плечо. Нож натирал её лодыжку при каждом шаге, что доставляло ей некоторое утешение, несмотря на боль на коже.

Она села в трамвай, опустив монету в автомат для сбора платы, который поднял свои ворота, позволяя ей пройти. В этом городе ни один район не был слишком далек от другого, даже Драконий от Свинного. Как и всё в Теумасе, у районов был свой порядок, и Нхика наблюдала за их сменой, проезжая каждый по очереди: современные здания Кошачьего квартала и Тигра, продолжающие северное расширение; индустриальные кирпичные здания Бычьего квартала, отделяющие верхний город от нижнего; потемневшие фасады Крысинного, плотно расположенные дома которой начинали показывать первые признаки повреждения соленой водой.

И наконец, Свинной квартал. Широкие дороги и каменные ограды уступили место узким улочкам, где дома громоздились над магазинами, а сломанные автоматоны стояли заброшенными на крыльцах, их корпуса использовались как урны для сигарет. Несмотря на их грязь, эти места несли ощущение комфорта — толпы, в которых можно затеряться, и здания, выглядевшие так же потрепанно, как и она сама, поэтому Нхика не боялась выделиться. Но помощнику врача, особенно такому красивому, как Кочин, здесь не место.

Она сошла на остановке напротив ломбарда, проверяя адрес. Улицы были интуитивно понятными, и она без труда нашла нужное пересечение. Оттуда она следовала по возрастающим номерам.

Продолжая идти, она видела, как низкие, приземистые бары сменялись высокими, капризными торговыми домами, плотно стоящими друг к другу, без учета архитектурной гармонии. Разбитые ставни и треснувшие колоннады выходили на улицу, выцветшие под солнцем, в то время как ленивые рынки располагались у основания торговых домов, с редкими посетителями. Именно сюда привел её адрес, к особенно обветшавшему розовому дому, зажатому между двумя другими.

Нхика проверила номер на торговом доме. Это была знакомая сцена — стоять перед домом незнакомца, не зная, чего ожидать. Единственное, чего не хватало, это её сумки с настойками и хорошего настроения, замененного книгами по целительству сердца и грызущим страхом.

Нхика подняла сапог, доставая нож и пряча его у запястья, скрывая в рукаве.

Она снова посмотрела на уличные часы; было несколько минут шестого. С затаённым дыханием она подошла вперёд и постучала в дверь.

Прошло мгновение. Затем два. После того как на неё уставились некоторые соседи, Нхика подумала, не развернуться ли и уйти, но замок щелкнул, а дверь открылась, показывая Кочина.

Он был в деловом костюме. Она сузила глаза, пальцы сжали нож. Сегодня он был в перчатках.

— Ты пришла, — сказал он, и она заметила, что её собственное беспокойство отражалось в его голосе. Его глаза скользнули по её рукам, но нож был скрыт в рукаве.

— Надеялся, что я не приду? — спросила она, оглядывая магазин. За его плечом она видела пустоту магазина, с облезшими прилавками, стоящими без дела.

На это он сумел выдавить лёгкую улыбку. — Нет. Но тебе придется извинить меня за выбор места. Иногда я нахожу Драконий квартал… удушающим.

Её пальцы задрожали от предвкушения, когда он произнес это последнее слово с явным недовольством. Он повернулся, чтобы пригласить её внутрь.

Она шагнула в магазин, следуя за ним к двери в задней части, которая вела на лестницу. Эти ступени, по сравнению с остальной частью дома, были хорошо ухожены, но одинокая дверь наверху обещала трагедию. Он шел впереди неё, пока она смотрела на затылок его шеи, где кожа виднелась между воротником и волосами. Её большой палец водил круги по рукоятке ножа в её рукаве, готовая использовать его при необходимости. Ей нужен был только знак, любое подтверждение злого умысла.

Кочин открыл дверь наверху. Его выражение было мрачным; она знала, что её лицо отражало то же самое. Было ли между ними ещё представление, или они оба понимали, что это встреча, столкновение убийцы и его незавершённого дела?

Когда она вошла, её чувства подорвал